- Кто такой?

- Журналюга. Прикажете стереть в лагерную пыль?

- Ты сам журналюга бывший. Поаккуратнее надо с коллегами. Свобода прессы - это святое. Правда, это не относится к личной свободе некоторых хулиганствующих элементов. Даже если они и работают журналистами.

- Так посадить или что? - не понял Юмашев.

- Пока я президент, никому прессу трогать не дам. Пускай забавляются, пока Ельцин на дворе. Придет Лукашенко, будет уже не до забав, понимаешь.

- А вам не обидно, что вас разные щелкоперы поносят прилюдно?

- Знал, на что шел. Президент не кисейная барышня. Чего им меня хвалить? Что я , Пугачева что ли? Не пою, не пляшу. Иногда только оркестром дирижирую. И то достаточно редко.

- Еще Ирландию проспали, - подсказал Юмашев.

- Во-во! Не разбудили, подлые.

- Ну, вас разбудить довольно сложно было.

- Кто старое помянет, тому глаз вон.

Юмашев испуганно прикрыл глаза ладонями:

- Да что вы, Борис Николаевич, я пошутил!

- Я тоже в юморе... - ответил Ельцин, пряча вязальную спицу. - Ладно, на сегодня все. Над названием все же подумай. Мне бы хотелось чего-то большого и душевного, типа "Сердце матери" или "Широкая грудь".

...После Юмашева в кабинет президента зашел Немцов. После того, как Ельцин уволил Немцова, они часто общались не по работе, а для души. Ельцин испытывал к кучерявому конкретную симпатию. Еще когда Чубайс предложил взять на работу Немцова, Ельцин тепло улыбнулся и кивнул:

- Пускай работает паренек.

Паренек круто взялся за дело. На следующее утро после заступления его в должность, все колеса правительственных машин оказались проколотыми, кроме колес президентского лимузина. Ельцину жаловались на неизвестного злоумышленника, но Борис Николаевич только хитро хихикал в ладошку. Дело в том, что накануне он сам отточил на кухне и передал Немцову клевое шильце.

Борис Немцоввошел широкой уверенной походкой.

- Широко шагаешь - штаны порвешь! - по-стариковски предупредил Ельцин.

Думая, что это лишь глупые старческие причуды, не имеющие никакого отношения к реальности, и желая показать, что ему все по лампы, Немцов нарочито сделал последний шаг очень длинным. Раздался треск разрываемой материи.

- Оп-па! А я что говорил! - развеселился Ельцин.

Штаны Немцова из хорошего дорогого материала, купленные за большие деньги, треснули по шву и развалились пополам. Кроме того, от них оторвались лямки, в которые засовывается ремень, сам ремень лопнул, штаны упали, из карманов вывалились мелкие вещи. Немцов споткнулся о свалившиеся штанцы и рухнул на пол.

- Ха-ха-ха-ха!!!

Это был смех Ельцина. Ему вторил тонкий смех Немцова:

- Хи-хи-хи-хи!

Немцов был передовым человеком и мог первым посмеяться над собой.

"Да, вот он, руководитель новой формации!" - с удовлетворением подумал Ельцин и тут же спросил себя: "А смог бы я вот также беззаботно и беспечно смеяться?" И ответил себе: "Нет, не смог бы. Старею..."

- Красивые у тебя трусы, - похвалил Ельцин молодого политика.

Трусы действительно были весьма недурны - парашютного шелка, в огромных красных горохах. Эти красные горохи на белом фоне умилили Ельцина: в детстве у него была такой же расцветки кружка для молока. Мать купила ее в селе Бутка у пленного немца по имени Фриц Диц. Ельцин окончательно понял, что он не ошибся когда-то в выборе вице-премьера. Равно как не ошибся и потом, уволив кудрявого.

- Как же я отсюда без штанов пойду? - наконец удивился Немцов.

- Да не бери в голову, - махнул рукой Ельцин. - Я тебе свои тренировочные дам. А впредь не покупай сиротских порток китайского производства. Покупай наши, фабрики "Большевичка".

- Борис Николаевич, это ведь были не дешевые китайские портки, но дорогие европейские. А вот не выдержали российской поступи! Широко шагаем, Борис Николаевич!

- Дай-то бог, дай-то бог.