Что ж, понятно: мир, дружба, и вообще мы тут белые и пушистые. А то, что артефакт отгрохали, покрывающий четыре Китая — так это от избытка древней культуры… Майор Кутепов с его хромой ногой подтвердит! А не подтвердит — так вы ему не верьте…

— Но как бы ни была важна сугубо практическая роль Рубежа, — снова заговорил Го после короткой паузы, в течение которой мы, вероятно, должны были в полной мере осознать всю грандиозность миролюбия Поднебесной, — созданный в Китае и китайцами он не мог не выйти еще и эстетически безупречным! Столетиями Подлунный Рубеж вдохновлял на шедевры талантливых живописцев и поэтов — а сегодня и у вас есть возможность приобщиться к его непревзойденной красе! Быть может, чувство, которое вы при сем испытаете, также окажется увековечено в каком-нибудь художественном произведении, коему будет суждено пережить века — как самому Подлунному Рубежу? Впрочем, довольно слов: просто пройдитесь по Стене, полюбуйтесь на нее, проникнитесь ее величием… У вас полчаса, — деловито закончил гид. — Я буду ждать вас здесь, у сей сторожевой башни. — Если есть вопросы — прошу задавать, если же нет — счастливой прогулки!

Мы пятеро переглянулись. Тереза показала глазами вдоль стены: идем, мол? Но я снова повернулся к нашему сопровождающему.

— Господин Го, у меня вопрос.

— Прошу, молодой князь, — с любезной улыбкой кивнул мне китаец.

— Почему Рубеж называют Подлунным? — спросил я.

— Так повелось издревле, — пожал плечами гид. — Некогда люди полагали, что Луна представляет собой сам Ключ — или одно из его проявлений. Тогда, вероятно, и возникло сие красочное название.

— А сейчас в Поднебесной Луну Ключом не считают? — уточнил я.

— Помилуйте, молодой князь, мы современный, образованный народ, — слегка нахмурившись, проговорил китаец.

— Прошу прощения, у меня и в мыслях не было в этом усомниться, — поспешил заверить я собеседника.

— Ваши извинения приняты, — сухо склонил голову «уникорнис». И когда я уже счел было, что инцидент исчерпан и вопрос закрыт, вдруг продолжил. — Возможно, молодой князь, до вас дошли писания наших монахов — из Шаолиня и прочих монастырей. В оных и впрямь иногда отождествляются Ключ и Луна. Но сие, разумеется, сугубо в философском смысле, иносказательно.

— Благодарю, я так и полагал, — поклонился я китайцу.

— Что ты полез к нему с этой своей Луной? — с упреком бросила мне Муравьева через минуту, когда, предоставленные сами себе, мы отошли от китайца по стене шагов на тридцать.

— Кто ж знал, что он так напряжется? — развел я руками. — Просто хотел понять, откуда такое название.

— Ты бы еще спросил, почему империя у них — Поднебесная! — хмыкнула Маша.

— Нервные все какие! — раздраженно поморщился я.

Тем временем наша пятерка слегка рассредоточилась. Тереза и Светка сунулись в сторожевую башенку и поднялись на ее крышу, откуда Каратова теперь радостно махала мне рукой. Златка подошла к краю стены, и, высунувшись между зубцами наружу, напряженно вглядывалась куда-то в бездну пропасти. Мы же с Муравьевой неспешно дошли до ступеней, спускавшихся к следующей башне — близняшке той, что уже облюбовали молодая баронесса со Светкой. Здесь нам навстречу снова попался один из читинцев, еще на Формозе представившийся Степаном Степановичем. И аккурат в тот момент, когда мы шутливо раскланивались с мастеровым, в сажени справа от меня внезапно возник серебряный прямоугольник портала.