|
Кроме того что Грегордиан крепко держал меня за плечи, больше нигде не прикасался, и вообще его совсем недавний похотливый режим будто выключился. И я бы соврала, если бы сказала, что меня это слегка не разочаровывает. Уж мое-то опьяненное воображение нарисовало мне дикий и необузданный секс прямо у стены в первом же относительно тихом местечке. Но с другой стороны, идти вот так, плотно прижавшись к его теплому боку и ощущая затылком мощное плечо, было настолько комфортно, что я, пожалуй, готова так бродить по этому замку хоть всю ночь. И даже не спросила бы, есть ли у нашей прогулки конечная цель. Пока шли, меня, кажется, слегка попустило, но, когда оказались перед обычной тут крутой лестницей, я невольно застонала. Это же какое-то издевательство. Грегордиан все так же молча подхватил меня на руки уже нормальным образом и взбежал несколько пролетов без остановки. Поставив меня перед высокой полукруглой сверху дверью, он проделал эту местную штуку с прикладыванием руки. Засветившиеся знаки были цвета сочной молодой зелени, и замок пару секунд «раздумывал», нужно ли нас пускать, и только потом мягко щелкнул.
— Ты хотела свежий воздух, — негромко сказал Грегордиан, чуть подталкивая меня в какое-то темное загадочное пространство, заполненное ритмичным мерцанием. — Мне же все равно, где я тебя получу. Здесь или в моей постели, главное быстрее. — Вот если опустить две последние фразы, то ты прозвучал почти романтично, — пробормотала, в восхищении рассматривая небольшой, но совершенно потрясающий сад, в котором мы очутились. — Не говоря уже о том, что вообще привел меня сюда. Боже-е-е! Это сад разительно отличался от райских золоченных кущей бывшего Фир Болга. Не знаю почему, но от этого места исходила аура интимности, чего-то, бывшего очень личным. Деревья, что росли здесь, были невысокими, но очень раскидистыми. Их густые кроны смыкались практически над самыми нашими головами и сплошь были усеяны огромными цветами, напоминающими сложной формой полупрозрачные орхидеи. Они светились, но не равномерно, а будто волнами, становясь то очень яркими, то почти исчезали в темноте и, свешиваясь вниз под собственной тяжестью, казались просто парящими в воздухе. Когда свечение достигало минимума, сквозь густой купол ветвей и листьев отчетливо просвечивало небо, усыпанное яркими звездами и царящей над ними луной. И эта смена потрясающей красоты, порожденной землей, которой можно коснуться, всего лишь протянув руку, была завораживающей, почти сказочной. — Тебе нравится, — пусть в голосе Грегордиана не прозвучало вопроса — столь обычное для него утверждение, но мне почудилось за ним не самоуверенность, типа, ну кто бы сомневался, что так и будет. Нет. Ему было важно, чтобы моя реакция была именно такой. И даже если это какой-то глюк моего опьяненного мозга, я собираюсь верить в него… хотя бы сегодня. Развернувшись, я просто кивнула, чувствуя себя непонятно почему смущенной от неподвижности Грегордиана. Он стоял и смотрел на меня в этом окатывающем волнами свечении, которого было явно недостаточно для меня, чтобы прочесть выражение его лица и взгляда. А я терялась все больше, будто передо мной незнакомец, а не мужчина, каждый сантиметр тела которого знаю лучше своего. — Не отказалась бы я сейчас увидеть тот танец, — голос предал меня, отказавшись изображать веселье, за которым я попыталась спрятать неожиданную уязвимость. — Наш договор был не таким, — покачал головой Грегордиан, усмехаясь и подступая ближе, будто подкрадываясь, становясь прежним и знакомым. — У нас не было договора. Ты нагло меня шантажировал! — ответила я в тон ему, отступая на шаг. — Как говорит Алево, неважно, какими методами добиваться нужного результата. Ну или что-то вроде того, — теперь деспот двинулся в сторону, обходя меня и вынуждая следить за ним, делая меня настороженной и возбужденной одновременно. |
