— Удивляюсь, что ты решил связаться с этими журналистами… ведь они — стая стервятников! — с возмущением добавила она.

— Разве ты не в курсе, что многие артисты и знаменитости ищут внимания прессы? Иначе как им продвигать свои работы? Думаешь, кинокомпании снимают фильмы для того, чтобы бесплатно показывать их людям? — Покачав головой, Нэш твердо встретил ее взгляд. — Тебе надо научиться играть с журналистами в их же собственные игры. До сих пор ты подвергалась очернительству со стороны бывшего мужа, но настало время это прекратить. Британцы испытывают сочувствие к неудачникам. Прости, Фрея, но тебе именно так и надо на это посмотреть. Завтра ты сделаешь заявление, расскажешь свою версию истории и опровергнешь клеветнические измышления Фрезера. И, поверь, все будут снова на твоей стороне, и это положительное внимание поможет тебе вернуться в кинематограф. Разве ты этого не хочешь?

— Я не знаю… да… наверное, хочу. — Она судорожно сжала пальцы, и они страшно побелели, будто их окунули в белую краску.

Нэш почувствовал неизъяснимое желание прижать ее к себе. Он бы так и сделал, если бы не был уверен, что тогда ему придется исчезнуть из ее жизни навсегда. Он должен помочь Фрее хотя бы ради Оливера и при этом не рисковать.

— Замечательно… Значит, так. Я хочу помочь тебе, но и мне нужна твоя помощь. Ты не должна мне ни в чем препятствовать. Понимаю, почему ты не хочешь снова появляться перед журналистами. Это будет нелегко, и, заметь, я не уверяю тебя в обратном. Но ты не только должна предстать перед журналистами. Тебе надо появляться в людных местах, на мероприятиях… и все для того, чтобы о тебе снова заговорили, но только в положительном ключе. Если ты откажешься делать это, я не смогу выполнить просьбу твоего дяди и помочь тебе. Все ясно?

В голосе Нэша прозвучала металлическая нотка, и Фрея поняла — этот человек требователен не только к себе, но и к другим. И он не допустит, чтобы кто-то встал на его пути — не важно кто.

Ей следовало бы радоваться тому, что Нэш Тейлор-Грант на ее стороне, но сейчас она чувствовала себя так отвратительно, что трудно было радоваться. Она могла думать лишь об одном: завтра ей придется предстать перед беспощадными вспышками фотокамер, и все ее существо противилось этой мысли.

Однако, когда Фрея обратилась к Нэшу, лицо ее было спокойным.

— Ты сказал, что понял мое нежелание вновь появиться на публике, но я сомневаюсь: действительно ли понял? — Вздохнув, она сглотнула комок в горле. — Это нечто вроде морального изнасилования, понимаешь? Они вынимают из тебя душу, а ты не можешь ничего сделать, чтобы защититься! Да, я наслаждалась успехом, когда Джеймс появился в моей жизни, но не понимала, насколько ценна моя личная жизнь, пока не случилось все это. Наверное, я заслужила наказание? — Помолчав, она снова обратилась к Нэшу: — Пройти через развод — это очень тяжело, не говоря уж об остальном. Все любят тебя, когда ты — звезда, но не представляешь себе, какое удовольствие все получают, когда пьедестал под тобой начинает шататься.

— Не следует никому позволять унижать себя. Надо показать им всем, что ты — сильный человек. Борись, Фрея! Не позволяй никому загнать тебя навсегда в этот дом, в эту комнату. Не лишай себя возможности жить полной жизнью, боясь их осуждения. Именно этого они и хотят! Не доставляй им такого удовольствия! И особенно — своему бывшему мужу, который получает огромное удовлетворение оттого, что держит тебя в руках. — Голубые глаза Нэша гневно сверкнули. Он хотел, чтобы Фрея услышала его.

Его слова резанули ее по нервам, и так уже натянутым до предела.