И, двигаясь вперед по высокой траве, Чоу Янь наконец увидел своего дорогого друга, стоящего в дверях маленькой хижины. Он ждал их, чтобы приветствовать, и душа Яня возрадовалась так, что не выразить даже стихами, а долгое путешествие показалось ничтожным, какими обычно и кажутся испытания, когда им приходит конец.

Измученный, но довольный, он остановил свою маленькую лошадку перед хижиной. Шэнь Тай был одет в белые траурные одежды, но его свободные штаны и тунику покрывали пятна пота и грязи. Он был небритый, загорелый, с огрубевшей кожей, точно крестьянин, но он смотрел на Яня с лестным изумлением.

Янь чувствовал себя героем. Он и был героем. Немного раньше у него пошла носом кровь из-за большой высоты, но об этом незачем рассказывать. Он только жалел, что принес такие плохие новости. Но если бы они не были плохими, его бы здесь не было, правда?

Тай дважды поклонился, официально, приложив кулак к ладони. Его учтивость помнили все: она была безукоризненной и почти преувеличенной. Конечно, когда он не впадал в ярость.

Янь, еще сидя верхом, радостно улыбнулся ему сверху. И произнес то, что уже давно планировал сказать. Те слова, о которых думал каждую ночь, засыпая:

Тай улыбнулся в ответ:

— Понимаю. Ты проехал такое большое расстояние, чтобы сообщить мне, что поэты не ошибаются? Ты хотел поразить и смутить меня?

При звуках этого лукавого голоса, который он так хорошо помнил, сердцу Яня вдруг стало тесно в груди.

— А, ладно. Наверное, нет. Здорово, старый друг!

Янь быстро спрыгнул с коня. Глаза его наполнились слезами, когда он обнял друга.

Выражение лица Тая, когда они отступили на шаг и посмотрели друг на друга, было странным, словно Янь был сам призраком.

— Я бы никогда, никогда не подумал… — начал он.

— Что я к тебе приеду? Уверен, что не подумал бы. Меня все недооценивают. Я сделал это специально для того, чтобы тебя смутить.

Тай не улыбнулся:

— И ты меня смутил, друг мой. Откуда ты узнал, где…

Янь поморщился:

— Я не собирался ехать так далеко. Думал, что ты дома. Мы все так думали. Там мне сказали, куда ты уехал.

— И ты поехал дальше? И проделал весь этот путь?

— Похоже, что так, — весело ответил Янь. — Я даже вез для тебя две небольших фляги вина Лососёвой реки, но, боюсь, одну я выпил с твоим братом, а другую — у Железных Ворот. Но все-таки я пил за тебя и в твою честь.

Насмешливая улыбка.

— Тогда благодарю тебя за это, — сказал Тай. — Ты, наверное, очень устал, и твоя спутница тоже. Прошу вас оказать мне честь и войти в дом.

Янь посмотрел на него, ему хотелось оставаться веселым. Но сердце его упало. В конце концов, он находится здесь по вполне определенной причине.

— Мне нужно тебе кое-что сообщить, — сказал он.

— Я так и думал, — рассудительно ответил его друг. — Но позволь мне сначала предложить вам воды, чтобы умыться, и чашку вина. Вы проделали долгий путь.

— «За последнюю границу империи», — процитировал Янь. Ему понравилось, как это звучит. Он решил, что никому не позволит забыть об этом своем путешествии. Слабый и тучный будущий мандарин? Это не о Чоу Яне, уже не о нем. Другие, готовящиеся к экзаменам или смеющиеся вместе с танцовщицами в Девятом квартале на закате весеннего дня, слушающие игру на пипе, пьющие из лаковых чашек… это они теперь слабые.

— За последнюю границу, — согласился Тай. Вокруг них громоздились друг на друга горы, укутанные снегом. А еще Янь видел разрушенный форт на острове посреди озера.

Он последовал за другом в хижину. Ставни были раскрыты, чтобы впустить воздух и чистый свет.