(Характерно, что В., вернее это была уже «В»., даже не заметила, что произошло изменение её поведения в постели!! Всё, с её точки зрения, было, как и прежде. Изменившееся в постели поведение было игрой, но не подражанием, а acting out неудовлетворённых потребностей её нового состояния души. Не решив на уровне тела мировоззрения (или духа) некие нравственные проблемы, она допустила порабощение себя некрополем брата, в результате чего главным ощущением души стали неуверенность и страх. Единственное решение проблемы страха для некрофилов — забыться. Мужчины в таких случаях чаще напиваются, реже влюбляются. Женщины пьют реже, но только потому, что в силу большей чувствительности могут забываться во влюблениях. Вариант — вступают в секту (гарем) с любым вероучением. (Обратите внимание: чем секта более авторитарна, тем большее в ней отношение количества женщин к количеству мужчин.) Если забыться (умертвиться) невозможно (как рядом с П.), то некоторое «облегчение» можно получить за счёт имитации. Это всем известный приём: если плохо, состояние угнетённое, то надо заставить себя искусственно улыбнуться и распрямиться, то есть принять позу довольного человека, и, действительно, лучше становится даже на уровне ощущений. Так же и в постели, в случае реализации некрофилического сценария. Если принять позу изнеможения, то наступит некое забытьё, кайф, трупность. Как бы перенесение в общество некрофила. Однако имитация есть имитация, поэтому принадлежащая брату «В». не в состоянии получить от П. ни удовольствия биофилического (из-за себя), ни некрофилического (из-за него). При таком состоянии души и при нерезультативности постельных взаимоотношений не разорвать с П. отношений она не могла. Что и произошло при обстоятельствах, тоже весьма характерных: он, обеспокоенный невиданными прежде у неё симптомами, предложил заняться психокатарсисом, но она не только ничего в себе не увидела, и, соответственно, не избавилась, но буквально через несколько минут стала агрессивна и обвинила П. в том, что он хочет её убить!!! Истерика. Впрочем, вполне обоснованная: для любого некрофила психокатарсис есть его отрицание, его как бы смерть. Это также смерть реплики, отпечатавшейся в естестве В. Её слова показывают, что в данном случае она себя полностью отождествила со своей репликой.

Дальше — больше. Ещё через две недели безуспешных попыток П. спокойно происходящее обсудить, он предложил ей самой объяснить, почему она стала, по всеобщей оценке, так ужасно и истощённо выглядеть, хотя в то время пока она была с ним, все общие знакомые говорили, что приятно смотреть на её улыбающееся, пышущее здоровьем лицо. «В». объяснила это следующим образом: все находятся под гипнозом П., поэтому, когда она была с ним, то была несчастлива, их же друзьям лишь казалось, что ей хорошо; а вот теперь она, наконец, стала счастлива, а то, что она внешне кажется истощённой, то это всем только кажется, потому что все под его, П., гипнозом. Конечно, можно вздохнуть и сказать: ну вот, знакомая история — женщине долго-долго объясняли и женщина всё поняла, обычное, в сущности, дело. Да, что и говорить, интеллект у «В». стал типичным для женщины из комбинации «некрофил — жухлая».

То, что она стала именно прежней, как до переключения брата на другой живой организм, следует, хотя бы, из того, что «счастье» для неё стало желанно в точности то же, что и для воспитанной ею дочери — забытьё, безмыслие, анальность.