|
е. символами Божьей любви и истины, — но, как учат священники, поядают уже плоть, тело, мясо Иисуса, естественно, веруя во всё это, целостным защитным мышлением обладать не могут. Они — гипнабельны и, следовательно, послушны любому или почти любому некрофилу. Поэтому таким образом получающее прощение и причащение женское окружение «властителя гарема» было согласно на всё — на групповухи и прочее, — тем более что все во «властителя гарема» были влюблены до иссушающей ревности. Почему же они для групповух второй сорт? У энтузиастов Центра был один существенный недостаток: они все были русскими. Дело, разумеется, не в исключительности русских, а в том, что все. А ведь в высокой групповухе рядом с проституткой-китаянкой должна оказаться негритянка. Все негритянки, или все китаянки, или все русские — это примитив, убожество, комсомольское собрание.
В Соединённых Штатах 80-х годов (как раз накануне описываемых в нашей книге событий) групповухи вошли в моду, причём настолько, что, по сведениям социологов, в них принимала участие каждая десятая семья протестантской Америки. Американские психологи пришли к выводу, что участие в групповухах для многих семей часто становилось стабилизирующим фактором: если раньше мужу с женой говорить было вообще не о чем, то теперь они обсуждали половые качества своих сменяющихся партнёров. Хотя очевидно, что цель подобного семейного обсуждения — изводить друг друга ревностью, для чего в групповухах достаточно не столько участвовать, сколько присутствовать и демонстративно обниматься, всё-таки вполне вероятно, что в американских групповухах мужские гениталии порой используются. Примитив! Типично американский подход: подражательство и провинциализм. Куда им понять, в чём грандиозный восторг «секса», когда участвуют много-много женщин и несколько разноплемённых импотентов, «прочищающих каналы»! Для истинной законченной групповухи требуются представители разных рас, или, хотя бы, разных этносов; на худой конец — если участники одной национальности, — воспитаны они должны быть в совершенно разных культурных средах. Поэтому групповуха из территориальных энтузиастов целительства не может дать того наслаждения, как составленная из приезжих профессионалов, именно потому, что свалка нужна разноплемённая. Теперь рассмотрим, почему у участников групповух культивируют ощущение их исключительности, того, что их допустили к святая святых, к самому «подножию Неба», где происходит окончательная «прочистка каналов». (Кстати, наличие этой эмоции у «дорогого экстрасенса» среди прочего говорит о том, что он был не организатором, а привлечённым.) Итак, зачем? Это не случайно, как не случайно и то, что прежде чем гуся к рождественскому столу забьют, его на несколько дней подвешивают за шею и заталкивают в горло орехи — чтобы был жирным. Так же и участники целительских групповух. Ощущение своей избранности, «слияния с космосом», а по существу и с «богом», психологически обращает их если не в богов, то, во всяком случае, в «императоров», некрофилических поводырей толпы, «духовных» вождей. А это — усиление некрополя, что не только улучшает их целительские способности (поскольку растёт презрение к тем баранам, которые в их Центры идут им прислуживать), но, главное, увеличивает удовольствие организатору групповухи. Раздевания на групповухах приводят, разумеется, не только к большему сближению тел участвующих, а это — к появлению большей агрессивности (понаблюдайте, как начинают злиться те, на чью территорию вы проникаете), что некрофилами ценится, — но и к созданию ощущения опасности, страха, что-де если застукают, накроют, то опозорят, лишат доходов от целительства, пошатнётся влияние на правительство. Страх же увеличивает гипнабельность — и, следовательно, удовольствие. Для усиления страха и понадобилась девятилетняя девочка, о которой рассказывала В. |
