— Увы, не могу.

— Опять твоя идиотская работа?! Неужели ты не понимаешь, что твоя работа, моя работа — они разводят нас. Мы делаемся чужими. Подумай, Джен. Мы ведь можем все бросить и снова работать обыкновенными учителями. Ты доктор физики, у меня докторская степень по археологии, нас с радостью примет любой университет! Помнишь студенческую пору. Вот уж когда я была действительно счастлива.

— Не нужно на эту тему, Дана. Я не могу бросить свою нынешнюю работу.

— Но почему?

— У меня интересный проект.

— Последние пять лет у тебя что ни проект — все интересный. Джен, подумай о нас с тобой. Сделай первый шаг. Если примешь решение уехать отсюда, я пойду за тобой, куда хочешь. Этот город разрушает нашу любовь, разве ты не видишь?

— Ну пойми, мне нужен еще хотя бы год.

— Имей в виду, каждый день может многое решить. Как бы потом не пришлось жалеть.

— В том деле, которое сейчас у меня, не может быть обратного хода. Надо все довести до конца.

— И когда только перестанут финансировать эти ваши чертовы секретные проекты? Это все потому, что в Белом доме собрались такие, как ты…

— Слушай, я умоляю.

— Джен, бросай все к дьяволу!

— Дьяволу это не нужно, а нужно моей стране. Жаль, что ты не можешь понять столь простых истин.

— Бросай, пожалуйста, Джен, — в ее глазах стояли слезы. — Незаменимых людей нет. Мел Доннер превосходно заменит тебя.

Он покачал головой:

— Увы. Этот проект придумал я, придумал своей башкой и должен увидеть его воплощение.

Подошедший официант поинтересовался, будут ли они заказывать.

— Я абсолютно не голодна, — заявила Дана, поднялась из-за стола и сухо поинтересовалась: — тебя ожидать к ужину?

— Сегодня мне придется задержаться. Теперь она уже и не пыталась скрыть слезы.

— Что бы ты там ни изобретал, я надеюсь, это очень понадобится Америке. Потому что тебе это будет стоить очень и очень дорого, постарайся понять.

Не оглядываясь, Дана пошла к выходу.

Уверенным движением он зажег свой «уинстон», выпустил дым, налил себе джина «Бомбей», причем налил не по-русски, до краев, а как это было принято на Западе — порцию. Он откинулся в кресле и принялся изучать материалы, которые принес ему лейтенант Павел Марганин, его помощник.

— Не понимаю, — тактично вставил Марганин, — как вы пьете это западное… спиртное, в общем. Что в нем хорошего.

Превлов оторвался от бумаг и внимательно, изучающе посмотрел на Марганина.

— Ты слишком дремучий человек, и в этом смысле типичный. Я же мыслю, как американец; пью, как англичанин; машиной управляю, как итальянец; занимаюсь любовью, скажем мягко, как настоящий француз. И знаешь, почему, лейтенант?

— Нет.

— А потому, что я должен знать своего врага изнутри, знать его на уровне привычек. В этом весь фокус, чтобы знать врага лучше, чем ты знаешь самого себя. Тогда враг тебя никогда не одолеет, тогда ты будешь всегда сильнее.

— Это что, цитата из Чецкого?

Превлов отмахнулся, изобразив на лице брезгливую гримасу.

— Нет, дурак ты. Это еще в Библии сказано. — Он глубоко затянулся, пустил дым через нос и глотнул джина. — Приобщайся к западной культуре, мой друг, потому как, если мы не будем учиться у буржуев, нам всем крышка. Ладно, скажи лучше, почему эти материалы направили именно к нам в отдел?

— Потому что происшествие имело место возле берега.