Вчера банда во главе с Лукавым Фиником шагала в таком бодром темпе, что прошла весь путь до замка колдуна за один день, и теперь, глядя на запад, Хёльв отчетливо видел выступающие из тумана высокие остроконечные башенки, увенчанные флюгерами. Почему-то это зрелище не внушало ему оптимизма. Судя по угадывающимся в тумане очертаниям, замок был не просто большим — громадным. Хёльв поежился.

— Что, парень, неприятное зрелище? — Лукавый Финик был весел и свеж, как всегда.

— Зрелище, которое заставляет задуматься, — пробормотал Хёльв.

Ничего, ничего, не трусь, сейчас быстренько перекусим, потом осторожно подберемся поближе к замку, исследуем подступы. — Финик аппетитно захрустел соленым огурцом, — Налегай, давай, а то всё расхватают. Огурчики особенно рекомендую, чудесные огурчики.

— Слушай, а ты колдуна сам видел? ~ После вчерашних послепоходных возлияний Хёльв с Фиником стали почти приятелями.

Разбойник задумчиво жевал шмат сала.

— Я — нет. Но герцог рассказывал, что лучше его и не видеть.

— Почему?

— Страшный до жути, лицо под капюшоном скрывает. Вообще-то ходят слухи, что он наполовину орк.

— Ничего себе!

— Да, мальчик. Впрочем, чему тут удивляться? Колдун — он и есть колдун. Впрочем, герцог — наш заказчик — и сам типчик неясный.

Финик потянулся за очередным куском сала, Хёльв глядел на него, ожидая продолжения.

— А как ты думаешь…

— Слушай, хватит болтать, мы, кажется, к колдуну не на обед собрались? Наворачивай, да поплотнее, — пресек дальнейшие разговоры Финик.

Хёльв не заставил себя уговаривать, и через час, когда рассыпавшиеся цепью Мохнатые Тараканы неслышно вошли в поросший лесом овраг, лежавший на пути к замку, жизнь перестала казаться ему сомнительным удовольствием.

Небо постепенно светлело, ветер почти стих. Перелесок встретил глубоким мхом и свежим запахом хвои, разлапистые ели, казалось, протягивали к людям ветви… Неожиданно Хёльв почувствовал, как что-то колючее схватило его за плечи и стало тянуть к себе, Иголки царапали лицо и руки, непонятно как вылезшие из земли корни норовили обвить ноги и повалить на землю…

— Эй, да эта гадина цепляется — заорал кто-то, яростно отбиваясь от ветвей мечом.

Воцарилась полная неразбериха. Разбойники вопили и рубили деревья в щепки, деревья умирали, но не сдавались, погибших сменяли все новые и новые. Натужно вырывая корни из земли, ели целеустремленно ковыляли к разбойникам, заключая их в круг и не давая пройти дальше. Мох норовил запеленать в себя упавших, даже безобидные кусты черники недружелюбно шевелились.

Проклиная все на свете, Хёльв неловко сорвал с пояса небольшой топорик и начал отчаянно прорубать себе дорогу. Топор слушался плохо: то норовил выскочить из рук, то выворачивался и ударял по древесному стволу обухом, не причиняя вреда. Механически работая руками, Хёльв пытался понять, чему можно приписать такое коварное поведение инструмента — собственной неумелости или козням колдуна. И то и другое казалось одинаково вероятным.

Тем временем буквально из-под земли объявилась новая напасть — огромные ядовито-красные мухоморы целыми полками вылезали изо мха, становились на тоненькие белесые ножки и семенили к людям, отращивая на ходу крошечные, но весьма неприятного вида пасти.

— О-о-о! А-а-а!! — многозначительно выкрикнул откуда-то издалека Финик.

Судя по тем частям его тела, которые просматривались сквозь живой еловый забор, он танцевал какой-то замысловатый танец, высоко поднимая колени и судорожно размахивая руками.