— Да. Почему ты спрашиваешь?

Франк встал и подошел к нарам, на которых лежал Ал.

— Я тоже, — сказал он, не теряя серьезности. — Ал, я тоже люблю клубнику. Вот тебе и третья точка соприкосновения. А если хорошенько поискать, то можно найти и другие. Чего ты в конце концов хочешь добиться? Чтобы я на тебя походил или наоборот? Может, твой отец навещал мою мать или мой старик твою? Может, мы вообще братья…

Он схватил Ала за отворот комбинезона.

— Ты бы, наверное, был счастлив, да?

Резким движением Ал вырвался.

— Ну и идиот же ты.

— Надо думать в отличие от тебя? Смотри осторожнее: это наше первое различие!

Франк поднялся, сделал несколько гимнастических упражнений и прислонился к стене под самой форточкой. Солнце не попадало в крохотное помещение, мешала наружная ограда. Однако небольшой прямоугольник рассеянного света проникал в камеру. Шум моря, едва возникнув, растворялся в тюремном гомоне… Иногда доносились отчаянные крики морских птиц. Их будто заржавленные голоса буквально разрывали душу.

— Загораешь? — спросил Ал.

— В каком-то смысле да…

— В каком?

— Ну, в мыслях что ли. Там-то солнце… Ты думаешь, оно еще существует?

— Не знаю, — вздохнул Ал. — Уже не знаю!

4

Но солнце светило по-прежнему. В этом они смогли убедиться во время послеобеденной прогулки.

Только убедиться, а не увидеть его за серыми бетонными стенами, окружающими двор. Час прогулки никогда не совпадал со временем, когда солнце стояло в зените над четырехугольным бетонным зданием. Бетон! Бетон! Решетки! Все серое…

Заключенные ходили по кругу держа руки за спиной. Посреди двора на лестнице сидел надзиратель, поворачиваясь по мере надобности.

— Скоро у него голова закружится, — шепнул какой-то заключенный на ухо Франку.

Франк едва заметно кивнул.

Ободренный, заключенный продолжил:

— Здорово вам обоим досталось… Чего вы в душе драку затеяли?

Франк поднял голову и прошептал, едва шевеля губами:

— Психологическая несовместимость…

— Неплохой повод, — ухмыльнулся тот.

Вдруг надзиратель заорал:

— Стой!

Угрюмый строй остановился.

— Эй ты, Ловкач, — позвал надзиратель.

Человек, который только что разговаривал с Франком, вышел из строя и подошел к охраннику.

— Вы меня звали, мсье Пло?

— С новеньким болтаешь? — спросил охранник.

Рыжий и в очках, он походил на школьного воспитателя. Может быть, поэтому у него было такое злое выражение лица?

— Да что вы, мсье Пло!

— Заткнись и не пытайся мне соврать, я тебя видел…

Тот, кого назвали Ловкачом, угодливо улыбнулся.

— Ну раз уж вы меня заметили, мсье Пло, я не могу отрицать. От вас ничего не ускользнет. Иногда мне даже кажется, что глаза у вас фасеточные, как у насекомых…

— Заткни пасть!

Однако замечание заключенного об остроте его зрения польстило ему.

— Что же ты ему говорил?

— Что они дураки, раз затеяли драку!

— Ничего, больше они этого не сделают.

И он заорал:

— Ну что молчите?

Франк и Ал кивнули головами.

— Да, мсье, это больше не повторится!

В тот же день они снова принялись за свое. Однако на этот раз все обстояло намного хуже.

Когда они втроем сидели после ужина в своей камере, наблюдая в форточку, как умирает день, Франк вдруг спросил своего сокамерника:

— За что тебя посадили?

Ответа не последовало, как будто Ал не услышал вопроса.