Он яростно опустошил стакан.

– Шведское государство для народа… Аж за границей звон идет. А вернешься домой, поглядишь на все эти дерьмовые порядки… И как только они ухитряются своей пропагандой всем голову морочить. – Он снова наполнил стакан.

Мартин Бек не знал, как поступить. Ему нужен хотя бы относительно трезвый Морд. Но и не слишком злой.

– Пили бы поменьше, – осторожно заметил он.

– Что? – Морд явно опешил. – Что вы себе позволяете, черт бы вас побрал! В моем собственном доме!

– Я сказал, чтобы вы поменьше пили. Добрый совет, от чистого сердца. Кроме того, мне надо с вами поговорить и услышать от вас толковые ответы.

– Толковые ответы? Откуда взяться толку, когда в дерьме сидишь? Бывало, напьюсь – сразу веселее на душе. Раньше. В этом вся суть. Раньше так бывало! Лихо! Да только не здесь, в других местах.

– Например, в Тринидаде‑Тобаго?

Морд совершенно спокойно воспринял реплику Мартина Бека.

– Вот как. Докопались. Чисто сработано. Никогда бы не подумал, что у вас на это хватит ума.

– Стараемся, докапываемся до правды, – сказал Мартин Бек. – Чаще всего успешно.

– А посмотреть на легавых на улицах города – никогда бы этого не подумал. Сколько раз я себя спрашивал, зачем нам легавые – живые люди. В Копенгагене в увеселительном парке есть механический мужик, брось монету – он выхватит пистолет и стреляет. Добавь еще пару колесиков, будет и другую лапу поднимать и бить тебя дубинкой. А в башку ему магнитофон, чтоб спрашивать вас: «Ну как?»

Мартин Бек рассмеялся, представив себе, как начальник ЦПУ воспринял бы предложение Бертиля Морда о реорганизации шведской полиции.

Правда, вслух он об этом не сказал.

– Мне тогда повезло, – продолжал Морд. – Штраф четыре фунта за убийство гада. В каком‑нибудь другом месте меня могли повесить.

– Возможно.

– У нас‑то нет. Зато у нас шайка бандитов может спокойно отравлять существование всему народу. И никакого штрафа не платят, а назначаются губернаторами, бесплатно летают в свои банки в Лихтенштейне и Кувейте. Нет, я не могу ничего дурного сказать о Лихтенштейне и Кувейте. Но вы, кажется, хотели потолковать о Сигбрит. Значит, ее убил тот псих, что рядом живет. И теперь вы его взяли и засадили туда, где ему положено сидеть. А если бы вы его не взяли, я сам поехал бы туда и пришиб его. Вы избавили меня от этой необходимости. Так о чем же тут еще толковать?

– О вашей поездке в Копенгаген.

– Но ведь вы уже схватили убийцу, черт возьми.

– Что вы делали в Копенгагене?

– Переходил из кабака в кабак, упился как свинья. Не помню даже, как домой добрался.

– Послушайте, капитан Морд. Вы говорили, что сидели в салоне на носу – там, где прежде была курительная первого класса.

– Ну да. За столиком посередине салона. Как раз за часами.

– Я сам сиживал за этим столиком. Отличный вид.

– Точно, почти как на мостике. Наверно, мне оттого и нравится там сидеть.

– Вы старый моряк, у вас наметанный глаз. Что‑нибудь произошло во время этого рейса?

– На море всегда что‑нибудь происходит. Да только не вашего ума это дело.

– Вы так уверены?

Морд сунул руку в задний карман и достал свою потрепанную записную книжку в кожаном переплете.

– Как‑никак морской рейс, – объяснил он. – Хоть меня и везли, словно тюк какой‑нибудь. Значит, и запись есть. Все, что годно для судового журнала, сюда заношу.