— Не уверена, — вмешалась я. — Ошибок он совершил немало. Хотя бы с носовым платком.

— Откуда было знать бедняге, что в самый решающий момент ты торчала в туалете? А сама идея гениальная. Согласись, не будь там тебя, Ядвиге было бы очень трудно оправдаться.

— Мог бы утопить платок в мужском унитазе, тот не так забивается.

— Точно так же, как и наш. Нет, я считаю, ошибку Зенон допустил тогда, когда не стер отпечатки пальцев с ключа. И какого черта он вообще сунул в стол ключ?

— Наверняка не было другого выхода. Сунул в первое попавшееся место, идя на личный досмотр, а потом уже не было удобного случая вынуть. Ведь там весь день, весь рабочий день кто-то из сотрудников обязательно ошивался, не говоря уже об Ирэне, а на ночь оставляли дежурного милиционера. Да и ключи от мастерской у него наверняка отобрали.

— Знал, куда совать, ведь сам и запроектировал мебель для мастерской, сам же и следил за исполнением работ.

— Не повезло бедняге. На его промах обратили внимание как раз те из сотрудников, кому нельзя не верить. Ирэна заметила, как он прошел мимо нее два раза в одну и ту же сторону. Такое может заметить только она одна, я иногда думаю, не иначе как у нее в мозгу действует фотоэлемент… А Збигнев и Анджей, самые наблюдательные и серьезные из всех нас, обратили внимание на тот факт, что на личный досмотр Зенон пришел последним.

— Правильно, заяви об этом Владя, ему бы не поверили, тот ничего не в состоянии заметить, зато что угодно способен выдумать.

— А дырокол забрал, проходя мимо, со стола Ядвиги… Так обсуждали мы все подробности печального происшествия, а я с замиранием сердца ждала, когда кто-нибудь из моих умных и наблюдательных собеседников поднимет щекотливый вопрос. Сделал это Марек.

— Одна вещь так и остается для меня непонятной, — сказал он. — Каким образом Тадеуш узнал об иранском конкурсе и махинациях Зенона? Дорого бы я дал, чтобы узнать это…

Я промолчала. Независимо от того, сколько именно он бы дал, надеюсь, никогда этого не узнает. Я очень рассчитывала на деликатность следственных властей и их обещание сохранить тайну. Впрочем, не только я. Столько неприятных личных тайн связывалось с личностью покойника, что надежду на сохранение тайны питали чуть ли не все сотрудники мастерской. Мы теряли ее, мастерскую, и уже это само по себе было для нас большим несчастьем. Не хватало еще, чтобы разошлись нежелательные слухи о моральном облике ее сотрудников.

— Жалко мастерской, — вздохнула Алиция, поднимаясь с места. — Хорошо нам здесь работалось.

Я согласилась с подругой:

— И подумать только, если бы Зенон задушил Тадеуша всего на какой-то месяц позже, ее еще можно было бы спасти. Такие заказы намечались!

— Ничего не поделаешь, мои дорогие, рок! А с судьбой не поспоришь, — завершил нашу беседу Марек.

Эпилог

— Ну ты даешь! — сказал Янек. Он первым закончил читать мою повесть. Я приложила палец к губам, кивнув на тех, кто еще продолжал читать, и Янек замолк, только в восторге покачивая головой.

В бараке на склоне горы, где на вершине возвышалась Крепость, уцелевшие остатки здорового коллектива нашей бывшей мастерской читали по страничкам повесть, которую мне наконец-то удалось написать. В бараке размещалась контора, приютившая часть сотрудников бывшей мастерской, в том числе и меня. Кроме них удалось собрать кое-кого из бывших коллег, работающих теперь в других учреждениях.

Наша мастерская после известных событий приказала долго жить. С любовью отделанные нашим бывшим директором помещения перешли в ведение другой конторы, сделанная на заказ мебель разбрелась по городу, а нас судьба раскидала кого куда.