Рабыня Джейка. Здесь, в темноте, Индиго могла полностью разобраться в своих опасениях. Принадлежать Джейку, быть его рабой, его скво? Да… Если у нее будет шанс, она станет его вечной рабыней.

Жив ли он? Она молила Бога, чтобы он был жив, и потом она просила Бога, чтобы он каким-то образом пожалел и ее. Ей это было нужно, чтобы между ними не было ничего недосказанного и воцарились нормальные отношения. Может, Джейк не станет выпускать ее из дома, и она будет прикована к плите, и станет без конца рожать детей. Но почему это ей казалось ужасной судьбой? Он был добрым и хорошим и очень заботился о ней. Даже если он увезет ее отсюда в другой мир, к которому она не будет принадлежать, она все равно останется с ним. В этом мире ей был нужен только он…

— Ну, мы здесь, и нет никакого чертова волка, — сказал он. — Может, нам вернуться домой и поискать следы?

— Заткнись, Джереми, можешь возвращаться, но если ты остаешься здесь, то к черту заткнись!

Джейк поднял фонарь. Он быстро зажег его и высоко поднял над головой, входя в кромешную темноту. Ему стало страшно. Он ожидал увидеть перед собой мертвую Индиго. Вместо этого он увидел сверкающие золотистые глаза. У него бешено забилось сердце, когда он услышал резкий вой.

— Сани, — дрожащим голосом приветствовал он его. — Привет, друг!

Джереми тоже облегченно засмеялся. Звук смеха был пронзительный и дрожащий.

— Тогда все понятно с воем волка. Он находился в тоннеле, и звук казался необычайно громким.

Джейка не волновало, кто же выл.

— Джереми, если здесь Сани, то и Индиго где-то неподалеку.

Он не стал дожидаться ответа от брата, высоко поднял фонарь и поспешил внутрь шахты. Его охватил смертельный холод.

Несет… несет во тьму. Индиго пыталась бороться, но было так легко и приятно подчиниться этому чувству и отдалиться от замерзшего тела. В голове была чехарда из разных слов. Молитвы матери, песни отца. На нее наваливался тяжелый сон. Она слабо и рывками вдыхала остатки воздуха невероятно болевшими легкими. Дыхание становилось беспорядочным.

— Отец наш… благословенны плоды твои… прости нас…

Слова без остановки срывались с ее губ. Они утешали ее, они были единственным оружием, с помощью которого она старалась бороться с паникой. Индиго Рэнд, Рэнд, Рэнд, Рэнд. Она закрыла глаза, и у нее хлынули слезы испуга. Она так боялась. Ей не хотелось умирать в одиночестве. Она была частичкой небытия в полной черноте. Частичка, которая разрушалась и становилась все меньше и меньше. Крохотная вертящаяся частичка. Она представила себе лицо Джейка.

В полубессознательном состоянии он ей показался таким реальным и близким. Она представила, как он ее обнимает теплыми и сильными руками…

И Л обо. Его влажный язык касался ее щеки. Да, Лобо, милый друг. Он завыл низким грустным голосом. Вой обволакивал ее, поднимался к потолку и хрупким эхом падал оттуда каскадом звуков. Лобо — преданный ей волк. Она оставалась рядом с ним, чтобы спеть песню смерти, а теперь он пришел, чтобы пропеть ее песню. Значит, она не была одинока.

— Лобо, — шепнула девушка.

Он завизжал и снова начал лизать ей лицо. Потом улегся рядом. Он был настоящим, более чем настоящим. Индиго хотелось, чтобы у нее были свободны руки, чтобы она могла обнять его пушистую шею, как она делала это в реальной жизни.