Детки продолжали возиться в кровати, словно в песочнице, делая попытки подняться. Но напрасно! Почему-то мне то и дело попадались либо углы царского ложа, либо Ромкины части тела. Что попадалось под руки и под ноги соседу, история умалчивает. Наконец Алексеев буквально сполз с кровати и на четвереньках добрался до будуара, немало напугав при этом моего Монморанси. Бедный котик, методично доедавший невостребованный обед Розалии, с леденящим душу мяуканьем метнулся со столика и взлетел по драпировкам под потолок. Там я его и увидела, когда доползла до комнаты.

— Не трожь скотину! Живодер! Я тебе не доверяю!

Живодер полулежал в кресле, глухо постанывая, и скотиной вовсе не интересовался. Судя по всему, удар, нанесенный мной этому типу, произвел на него некоторое впечатление.

— Кис-кис-кис, — позвала я сладким голосом.

Бедное животное только слабо пискнуло в ответ на мой призыв, а спуститься не пожелало. На его месте я поступила бы точно так же. Еще бы: увидеть взрослых людей, активно ползающих на коленях, — такое зрелище выдержит не всякий уважающий себя гомо сапиенс. Что же говорить про утомленного представителя кошачьих, пережившего переезд, смену диеты и ужасное зрелище? В итоге я плюнула на кота и стала оказывать первую помощь человеку.

— Ромка, может, «Скорую» вызвать, что-то ты бледный? Или давай холодный компресс приложим на ушибленное место? — оклемавшись первой, спросила я.

— Уйди, сатана! Чтоб тебя черти в аду слопали. Мне же еще жениться, балда, — почему-то обиженно сказал Ромашка. Чтобы загладить свою вину, пришлось минут пять поглаживать потерпевшего по щеке и бормотать что-то невнятное. Мужчина успокоился и взирал на меня с некоторым превосходством.

— Давай поедим, что ли. Я голодный как волк.

Господи, после таких испытаний, казалось мне, только у моего кота могла проснуться внезапная любовь к копченой колбасе и жареному мясу. Как же я ошибалась! Мужчины, оказывается, мало чем отличаются от животных и готовы набивать свою утробу чем угодно и когда угодно.

Стараясь не смотреть друг на друга, мы с Ромкой доедали то, что осталось после котика, порезвившегося на столе, пока хозяйка развлекалась. Вернее, доедал сосед, а я лишь вяло ковыряла вилкой роскошный салат из креветок. Да, Розалия балует своего дружка, это точно. Затянувшееся молчание прервал Монморанси, рухнувший с драпировки. Углядел, паразит, как активно Алексеев двигает челюстями. Понял, что не доел небось.

— Пошел вон, обжора, — прошипел Ромка, — тебя только здесь не хватает.

— Стыдно вымещать свое настроение на беззащитном животном, — попеняла я соседу больше ради приличия. Ромик метнул на меня затравленный взгляд и заявил:

— Остаюсь здесь. Домой не пойду. Буду ждать Розку.

Непроизвольно руки его легли на покалеченное место, словно он ожидал какой-то реакции с моей стороны. Измочаленная неравной борьбой, я как-то вяло среагировала на это мимическое заявление, лишь пожала плечами: мол, мне-то что, твоя подружка...

Воспоминание о Ромкиной подружке заставило меня призадуматься.

«Розочка сейчас один на один с оголтелой бандой руководителей города. Нужно непременно ее дождаться. Бедный мальчик! Вынужден заниматься черт знает чем, чтобы помочь непутевой девице! Жалко-то как болезного».

Моему мужеству мог бы позавидовать самый отчаянный партизан: после всех треволнений я усилием воли поддерживала свой организм и всячески пыталась навредить ему, лишая полноценного сна и выкуривая одну сигарету за другой.

Роман, доев обеденные остатки, тихонько клевал носом. Ясное дело — ему нужно было поспать для восстановления сил. А ведь совсем недавно заявлял о своем желании дождаться дружка. Я глубоко вздохнула, лишний раз убеждаясь в отсутствии какой бы то ни было логики у мужчин.