– Ну, теперь ты знаешь, как это делается. Твоя очередь, Терри.

Я начинаю часто и глубоко дышать. От моих движений стул начинает двигаться, его пластиковые ножки противно скребут по бетонному полу.

– Придержи-ка его, Пузырь! – шепотом командует Гарри Тони Ставрокакису, и здоровенный грек опускает мне на плечи обе ладони.

– В данном случае, – проникновенно говорит Гарри, – все дело в доверии. И когда я говорю, что это можно сделать и ничего особенного тут нет, ты должен мне верить. А если ты поверишь мне настолько, что сумеешь повторить этот трюк, тогда… тогда, быть может, и я смогу поверить твоим словам. Конечно, все это немного отдает Средневековьем. Знаешь, что такое испытание Судом Божьим? Это когда наказание определяет, виновен человек или нет. И если что-то пойдет не так, это тоже будет своего рода доказательством. Конечно, мне будет очень жаль и все такое, но если ты лишишься языка… – Гарри глядит на Тони, улыбается и заканчивает: – …если лишишься языка, то не сможешь «стучать», не так ли?

Склад был набит, что называется, под завязку. Свободного места не осталось даже для образцов. Ходить по зданию было все равно что плутать в лабиринте, стены которого, сложенные из наставленных друг на друга картонных коробок и ящиков с самыми разными электротоварами, уходили под самый потолок. Одна из таких стен едва не обрушилась, и я как раз помогал грузчикам переложить ее наново, когда на складе неожиданно появился Гарри. С ним были почти все его люди – Дэнни, Джимми и Тони Ставрокакис. Оглядевшись по сторонам, они немного пошептались друг с другом.

– Нам нужно провести собрание членов управления, – сказал Гарри. – Мы будем в конторе.

– Мне тоже прийти?

– Нет. Работай, мы недолго.

После того как коробки были переложены, я сообразил, что со всеми этими перестановками легко могу ошибиться с учетом. Складские ведомости остались в конторе, и я поднялся наверх, чтобы забрать их. Я уже собирался постучать в дверь, до половины забранную матовым стеклом, когда до меня вдруг дошло, что мне не мешало бы узнать, о чем там идет речь. Я прижал ухо к дверному косяку и стал слушать.

– …Значит, все готово? – услышал я голос Гарри. – В таком случае в следующую среду устроим полный дренаж.

– А парнишка? – спросил Тони, которого легко было узнать по густому греческому акценту. – Он что, не в курсе?

– Совершенно верно, он ничего не знает, – отозвался Гарри. – И пусть так и остается. Я не хочу, чтобы он начал мандражировать.

– А если он попадется? – спросил Дэнни. – Он нам неприятностей не наделает?

Гарри усмехнулся, но так тихо, что я едва расслышал этот звук.

– Нет, – сказал он. – Когда придет время, мы об этом позаботимся. Пока его неведение – наше лучшее прикрытие. Пусть так и продолжается. До среды.

Я услышал, как они встают, и, повернувшись, спустился с лестницы так тихо и быстро, как только смог.

– Ну вот, – сказал Гарри, подходя ко мне пару минут спустя, – мы закрываемся. В следующую среду состоится полная распродажа. – Он ухмыльнулся. – Нужно продать все.

Джимми, державший в руках планшетку с той самой товарной ведомостью, которую я собирался забрать в конторе, кивнул Гарри.

– Сейчас нам всем надо уехать, – продолжал тот. – Джимми останется, он поможет тебе провести реинвентаризацию наших запасов. Ну а когда закончишь – приезжай в клуб, выпьем по чуть-чуть, – предложил Гарри с неожиданным добродушием.

Остаток дня мы с Джимми ходили по складу, делая пометки в списках.