24 января, воскресенье

Выяснил отношения с Крейгом. Я потребовал, чтобы он съехал. Последовала бурная сцена. Сначала Крейг просто ругался, потом начал меня оскорблять. Внезапно он замолчал и начал быстро собирать вещи. Уходя, пробормотал: «Ты еще об этом пожалеешь». Вместе с ним исчезли каретные часы эпохи королевы Анны и несколько серебряных подсвечников. C'est la guerre.

Все же я чувствовал себя оч. подавленным. Сел с бутылкой джина и стал слушать радио. В программе «Внутреннее вещание» передали, что старик Уинстон все-таки дал дуба. Странное, гнетущее ощущение вызвала во мне эта новость. Нет, я не столько сожалел о нем, сколько оплакивал свою собственную неудавшуюся карьеру. Ведь я был одним из немногих, кто оставался с ним все годы, когда он был не в фаворе, однако, когда на свет Божий выплыло то дельце с незадекларированными доходами, У. просто взял и выставил меня вон. Наверное, мне не следует судить его слишком строго, и все же ощущение того, что меня предали, оставалось со мной очень и очень долго.

В конце концов мне надоело сидеть дома одному и ворошить прошлое. Поехал в «Колонию», чтобы попытать счастья за столом. Все эти раздумья неизменно вышибают меня из колеи. В результате к тому времени, когда я добрался до казино, я был совершенно fou. Нужно быть осторожнее. Даже не помню, сколько я проиграл.

30 января, суббота

Сегодня – прощание со стариной Уинстоном. Большой государственный пикник в соборе Св. Павла. Честно говоря, мне совсем не хотелось в этом участвовать, но Гарри настоял, чтобы я заехал к нему пропустить стаканчик. Оказывается, он устроил что-то вроде поминок по старому борову. Гарри, конечно, большой поклонник Черчилля – у него есть пластинки со всеми его речами. На поминках я оказался чем-то вроде почетного гостя, поскольку мне как-никак довелось знать сэра Уинстона лично. Попотчевал собравшихся «деятелей» и громил кое-какими анекдотцами о старине У. Рассказал, в частности, как в двадцатых годах, на выступлении в дискуссионном обществе Оксфордского университета, Ф. Смит перебил его, прошептав на весь зал: «Хватит болтать, Уинстон. Не такой уж у тебя милый голосок». Гарри, впрочем, был настроен довольно серьезно. Он даже предложил тост за «Последнего Титана Империи», как он выразился, и добавил: «Таких, как он, больше не будет». При этом мне показалось, что не только у Гарри, но и всех этих ребят из Ист-Энда глаза были почти что на мокром месте. Неколебимая верность настоящих представителей рабочих классов. Такое, я думаю, не снилось никому из тех, кто называет себя социалистами.

6 февраля, суббота

Ремонт в поместье закончен, поэтому я сел в поезд и отправился в Харктуэлл-Приморский. Приятно все же выбраться на пару дней из Лондона! Счастлив сказать, что «Харктуэлл-лодж» выглядит совсем как раньше. Оказывается, мне его очень не хватало! Усадьба представляет собой странный архитектурный гибрид: тюдоровский цоколь XVI столетия и георгианский полуэтаж, построенный около двухсот лет спустя, удивительным образом венчаются бельведером, из которого открывается великолепный вид на побережье. Хотелось бы мне, чтобы все это принадлежало мне одному!

Рут и я обедали вместе в столовой. Все прошло довольно мирно. Былое остроумие по-прежнему при ней, хотя теперь ее юмор носит явный оттенок горечи. Однако ближе к вечеру, когда начало темнеть и в комнатах сгустился мрачный полумрак, ситуация осложнилась.