— Печально, что мы зря явились сюда. Запиши, и мы выставим им счет.

Джуди нахмурилась:

— Вы уверены, что встреча была назначена на сегодняшний вечер?

— Абсолютно. Они звонили сегодня.

— Как жалко, что у нас нет телефона.

— Но все равно надо перекусить. — Эллис взяла меню. — Я голодна. А ты?

— Да, но, может, мы все же позвоним им? Я не сомневаюсь, у них есть тут платный телефон или хотя бы служебный телефон.

— У меня нет их номера, да и в любом случае мне бы не хотелось этого делать. Зачем доставлять им неприятности, напоминая, что они опоздали?

— А может, позвонить в офис и узнать, не звонили ли они?

— Там уже никто не ответит. Маршалл только что ушла. Если они хотят найти нас, у них хватит ума позвонить в ресторан. — Эллис открыла меню. — Давай, пока мы ждем, возьмем что-нибудь закусить.

Они сделали заказ, официант принес его, и Эллис с аппетитом налегла на суп из лобстеров, пока Джуди ковыряла салат из козьего сыра и свеклы. Они вели светский разговор, большая часть которого пришлась на долю Джуди. Если у помощницы еще и были какие-то подозрения, то вино окончательно их смыло. Они покончили с закусками, и Эллис дала понять, чтобы принесли счет.

— Я думаю, они не появятся, — сказала она, делая вид, что раздосадована. — Давай оставим обед и пойдем. У меня есть еще работа дома.

— А не стоит ли подождать еще немного?

— Нет. Что-то у них, должно быть, не получилось.

— Может, попросить официанта сообщить, если они все же позвонят?

— Я уверена, он найдет что сказать. — Эллис потянулась за бумажником. — Грейди будет счастлив, если я приду домой раньше, чем предполагала.

— Хорошо. — Джуди встала, убрав салфетку с колен. — Я зайду в туалетную комнату.

— Я тоже. — Эллис встала вместе с ней. Она не хотела упускать девушку из виду.

Пусть даже ей оставалось жить всего пятнадцать минут.

Глава 85

Мэри смотрела, как отец появился в дверях кухни. Его плащ на плечах был в каплях дождя. Ее сердце разрывалось от жалости к матери, потому что по выражению его лица она видела: то, что они узнали, — правда. Лоб отца был изборожден морщинами, а глаза страдальчески глядели на жену.

— Вит? — сказал он, слишком потрясенный, чтобы сразу же заговорить во весь голос.

Мэри обернулась на мать. Ее маленькая фигурка с опущенной головой была так напряжена, что казалось, будто шея застыла. Мать смотрела на влажный комочек «Клинекса», который молча мяла в руках. Мэри никогда не видела ее такой молчаливой и неподвижной. Она вспомнила итальянскую пословицу, которую часто приводила мать. Dolori sono muti. Печаль всегда нема.

Встав, Мэри повернулась к отцу:

— Пап, это в самом деле правда? О чем ты думал?

Губы отца шевельнулись. Он не отрывал взгляда от жены.

— Вит, что ты слышала? Я так виноват, так виноват… Это ничего не значит…

Мать не смотрела на него, продолжая хранить молчание, и Мэри взяла на себя роль адвоката.

— Пап, так что ты сделал? Ты целовал Фиореллу?

Отец поднял палец, призывая ее к молчанию, и сделал шаг по направлению к жене.

— Вит, я не целовал ее. Мы поели и просто болтали, и вдруг она перегнулась через стол и поцеловала меня в щеку. Я знал, что это было неправильно, и сказал, что ей пора возвращаться в Италию. Она уезжает сегодня вечером.

Мэри ничего не сказала, а мать сидела все так же неподвижно.

— Мне так жаль, Вит.