– Ничего не понимаю… Если вы были военным…

Валентин улыбнулся.

– Мы тогда дворцов Амина не брали. Работали исключительно под заказ, на самоокупаемости. Ну, ты понимаешь… В общем, подъехали к заводоуправлению, поговорили с Воропаем и благополучно свалили в Москву.

– Почему?

– Потому что, если бы не уехали, встреча могла закончиться мясорубкой. И пули бы летали, как воробьи по помойкам.

– Ужас… А что было потом?

Валентин усмехнулся:

– Потом было еще интересней. Через несколько лет кошмар повторился: три часа, боевая готовность, спецборт. Только теперь внутри самолета не джипы, а микроавтобусы с темными стеклами. Куда летим, не сказали. Только по прибытии в Красноярск узнал, что приехали брать Воропая. Это губернатор ваш тогдашний подсуетился, мешал, видать, ему Воропай. Да и на комбинат алюминиевый охотников не убавилось. Брали его в доме, на окраине города. Журналистов налетела хренова куча… Как узнали? Не ясно. Мы еще в самолетах в автобусы загрузились, потом – на скорости за «объектом». Он стал другим, повзрослел. Школы строил, церкви, больницы… Взяли его, засунули в микроавтобус. И – в Абакан, к брательнику красноярского губернатора. А выглядело все это так: впереди два наших микроавтобуса, за нами кортеж из журналистов, за ними – милиция. В Абакане нас прямо в автобусах в самолет, оттуда – сразу в Москву. Я наблюдал за Воропаем. Казалось, весь мир против него, а он молчит и улыбается. В самолете его ребята немного потолкали, дескать, что, крутой слишком? А он молчит… И улыбается. Я тогда подумал, что такого не сломишь. Его можно только убить. Потом поспрашивал у ребят. Говорят, пока он был в Красноярске, чеченцев там не было. По всей России правили бал, как в Москве. А в Красноярске Воропай их в Енисей загнал и подержал там немного. Сразу остыли.

Валентин заржал, но вдруг резко умолк и отшатнулся. Дверь шестого купе отъехала, оттуда вышли двое незнакомых мужчин. Один из них был плотный и невысокий, лет пятидесяти. Сквозь зачесанные набок волосы виднелась необъятная лысина. Он улыбнулся, обнажив крепкие плотоядные зубы. От других его отличала такая непомерная внутренняя сила, что с первого взгляда было ясно: это яркий, волевой и чрезвычайно опасный человек.

Второй – молодой, не старше тридцати – был очень хорош собой и высок. Ухоженное лицо и стильная стрижка выдавали его с головой – это был завсегдатай дорогих салонов красоты.

Вслед за ними из купе вышел Шепетов. Продолжая разговор, он остановился в дверях:

– С этим мы определимся на месте. Мне плевать как, но вы должны это сделать…

Увидев Дайнеку, он замолчал. Двое других скрылись за дверью купе номер восемь. Виктор спросил у Дайнеки:

– Ирина передала приглашение на обед? Надеюсь, вы не откажетесь?

– Судя по времени, обед больше смахивает на ужин, – заметила она.

– Каюсь, слукавил. Согласитесь, слово «обед» звучит благородней.

– Это вы точно подметили.

Умирая от любопытства и понимая, что не должна этого делать, Дайнека все же спросила:

– Кто те двое, с кем вы только что разговаривали?

Шепетов взглянул на нее удивленно, потом заговорил медленно, делая нарочито долгие паузы:

– Все вам расскажи да выложи! А, может быть, вы шпионка подосланная. Очаруете, заморочите и отра-а-а-вите, – закончил он страшным голосом.

– Что такое вы говорите… Мне и дела-то до вас нет, – дрожащим голосом прошептала Дайнека.

– Откуда мне знать? – заговорщицки проговорил Виктор.

Наконец она догадалась, что он попросту над ней посмеивается.