Наконец в 1662 году Дежнев и Артемий Солдатко пришли в Якутск и явились на съезжую избу к воеводе Голенищеву-Кутузову. Там они могли узнать, что незадолго до этого Тарас Стадухин, торговый человек, снаряжал большой поход «проведывать непроходимого носу кочами подле земли», но дальше Шелагского мыса проплыть не мог.

Однако в Европе в том же году стал известен отчет португальского морехода Мельгиера, сообщившего, что он якобы прошел из Японии через Аниан и Ледовитое море в Европу. И в том же году пролив Аниан снова появился на карте голландца де Витта!

А тот, кто на самом деле разрешил вековую загадку мировой космографии, прилежно выводил царский титул в челобитной. Она, как и все известные нам бумаги Дежнева, тоже не является прямым донесением о его открытии. Свои труды и подвиги Дежнев перечисляет лишь по той причине, что просит о выдаче государева хлебного и денежного жалованья за прошлые годы. «За кровь, за раны и за многое терпенье», за голодную и холодную жизнь, когда «всякую скверну», не говоря уже о сосновой коре, есть приходилось, Семен Дежнев просил лишь то, что бесспорно полагалось ему по закону. Из этой так называемой первой челобитной 1662 года мы узнали о енисейской службе, о янском и индигирском походах, о пребывании Дежнева на полюсе холода. Это обзор его трудов за двадцать один год. Здесь описаны битва с князем Аллаем и походы на юкагиров, сбор ясака на сторонних реках. Но что самое важное в челобитной 1662 года – это то, что Семен Дежнев указывал точно, сколько кочей вышло с ним из устья Колымы в 1648 году, сколько людей было на судах, писал, что его коч погиб, «прошед Анадырское устье». Здесь не было места пламенному спору со Стадухиным и обличению Юрия Селиверстова. Это был вопль человека, не получившего заслуженного, обнищавшего, отягощенного великими, неоткупными долгами...

Иван Большой Голенищев-Кутузов, воевода якутский, счел возможным выдать Дежневу для начала соляное жалованье за девятнадцать лет, и тот не знал, куда ему девать столько тяжелых кулей. Челобитную Дежнева воевода «в столп» не положил, хотя это было можно сделать легче всего. Он отправил ее в Москву с жиганским целовальником Ларионом Ламой, который когда-то делал досмотр анадырской костяной казне на жиганской морской заставе. Самому Дежневу воевода дал важное поручение – вывезти в Москву все запасы моржовой кости анадырской и иной добычи.

Вероятно, по снежному первопутку 1662 года из ворот Якутского острога и вышел обоз с костяной казной. Неизвестно, как добирался Дежнев до Москвы. Долгий путь был опасным. В том же году вспыхнул мятеж сибирских племен. Внук Кучумов Девлет-Гирей предавал огню города и остроги, свежие пепелища возвышались на месте торговых слобод. Под самым Тобольском занимались пожары восстания. Любознательные тоболяки не могли оставить без внимания проезд Дежнева через столицу Сибири. В то время в Тобольске жил Юрий Крижанич, ученый «сербенин», коротавший свое сибирское одиночество за книгами и рукописями. Уж он-то знал все об Аниане и мысе Табин и, читая Павла Иовия в подлиннике, мог оценить великие мысли Дмитрия Герасимова о Северном морском пути.

Радея о нуждах русского народа, Крижанич записывал вести об открытиях и обретениях в Сибири, о богатствах ее морей и недр. Мореходы и рудознатцы, торговые люди и казаки, зверобои и даже звездочеты, которых он отыскал в Сибири, – эти люди и их дела занимали пытливое воображение Крижанича.

В то время когда Дежнев ехал в Москву с дарами северо-восточного моря, Юрий Крижанич начал один из своих трудов, известных потом под названием «Политичны думы».