Ему удалось тайным образом добыть карту и записки Спафария и проникнуть в хранилища московских приказов. Так он получил часть сведений для своей будущей книги, имевшей большой успех. Аврилю удалось увидеться с Иваном Мусиным-Пушкиным, окольничим и судьей Сибирского приказа. Авриль называет И. А. Мусина-Пушкина смоленским воеводой, хотя окольничий в то время лишь получил назначение в Смоленск и еще находился в Москве.

Авриля поразил вид «рыбьего зуба», который ему показали московиты. Иезуит ценил его выше слоновой кости, вывозимой из Индии. Но Филипп Авриль решил, что это зубы бегемота, а свое невежество в этом вопросе, свалил на окольничего Мусина-Пушкина. Сановник Сибирского приказа не мог не знать о существовании моржей.

Иезуит называл Ивана Мусина-Пушкина одним из самых умнейших людей, которых Аврилю когда-либо доводилось видеть. При встрече с посланцем Людовика XIV наш окольничий завел разговор о происхождении жителей Америки и спросил, что думают об этом в Европе. Выслушав иезуита, Мусин-Пушкин стал, в свою очередь, излагать свои соображения. Вот что говорил он: против устья реки Кавойна (Колыма) есть большой остров, где ловят «бегемотов» ради их дорогого зуба. Охотники за «бегемотами» выезжают на промыслы вместе со своими семьями. Иногда их уносит на плавучих льдинах в море.

Весь этот отрывок из показаний Авриля стоит напечатать в разрядку, – настолько примечательны свидетельства и догадки окольничего И. А. Мусина-Пушкина. Окольничий знал, что Азия оканчивается «Татарским» морем и против азиатского берега находится выступ материка Америки – мыс Принца Уэльского по нашим понятиям. Иван Мусин-Пушкин предполагал, что американские жители «одинакового вида с островитянами», то есть с охотниками на моржей в устье Колымы. Авриль говорит, что московский окольничий прибавлял: «На американском берегу находят многих животных, которые также водятся и в Московии, особенно бобров, которые могли перейти туда по льду».

То, что говорил Мусин-Пушкин французскому иезуиту, повторил потом не кто иной, как... Иммануил Кант: у него есть «Оповещение о плане лекций», которые Кант хотел читать в Кенигсбергском университете в 1775 году. В этой статье философа сказано прямо, что животный мир северо-востока Азии сходен с фауной Северо-Западной Америки. Далее Кант писал, что люди и животные «холодной климатической зоны» в древнее время были вынуждены постоянно менять места своего обитания. Эти места находились, по Канту, «между Азией и Америкой». Филипп Авриль, со слов Мусина-Пушкина, предлагал «разведать об языках», на которых говорят обитатели прибрежной полосы северо-востока Азии и Северной Америки, чтобы установить степень их родства. Иммануил Кант тоже думал, что племена Американского Севера пришли из Азии.

Стоит вспомнить, что и Александр Радищев, работая в илимской ссылке над записками об историческом прошлом Сибири, не раз погружался в размышления о связи народов Северной Азии с племенами Америки. Он считал чукчей и коряков родственными обитателям Аляски. Но раньше Канта и Радищева окольничий Иван Мусин-Пушкин высказал почти те же мысли. И не нужно забывать, что о его замечательных догадках насчет Америки мы знаем только в передаче Филиппа Авриля, на совесть которого тяжким бременем легли сказочные колымские «бегемоты».

И. А. Мусин-Пушкин был одним из образованнейших людей своего времени. «Птенец гнезда Петрова» руководил изданием переводов научных книг. Служа в «Канцелярии Сибирского департамента», как выражается Авриль, просвещенный окольничий, вне всякого сомнения, знал об открытиях Дежнева и его товарищей, имел представление не только о северо-восточной окраине Азии, но и о побережье Америки – соседки дежневского Анадырского острога.

Что же касается Филиппа Авриля, то он уехал из Москвы в Париж, запрятав в свои пожитки копии московских карт.