Девушка собиралась продолжать свои наблюдения, но тут случилось нечто неожиданное. На главной улице поселка показалась странная процессия, которая торжественным шагом направлялась к сампану. Заинтригованная происходящим, француженка тоже свернула к реке. Первым шел, указывая дорогу, Ценг, за ним шествовала дюжина солдат в стальных касках, с длинными саблями и огромными ружьями, затем появились три паланкина, каждый из которых несли два человека, ухватившись за специальные приспособления, напоминающие оглобли в старинных повозках, замыкал процессию офицер с двумя саблями на боку и дорогим нераскрытым зонтиком.

Люди остановились, и с передних носилок сошел почтенного вида старик с белой бородой. На нем была богатая шелковая одежда и шляпа с синей пуговицей, указывающая на сан мандарина. Увидев Ли, старик стал на колени и почтительно поцеловал мальчику руку. И снова Фрикет, теряясь в догадках, задалась все тем же вопросом: «Что это значит? Почему маленькому Ли поклоняются, как идолу? Может быть, он — королевский сын?..»

Тем временем Ли с важным видом слушал старика, который говорил, не поднимаясь с колен. Затем мандарин жестом приказал носильщикам опустить носилки на землю. Ли что-то сказал, улыбнулся француженке и занял место в паланкине. Мандарин еще раз отдал какие-то распоряжения. Вперед вышли другие носильщики, они стали жестом приглашать девушку последовать за ребенком. Фрикет засомневалась, получится ли у нее, она видела, что верхняя часть носилок представляет собой небольшой ящик. Поместиться там — все равно что залезть в чемодан. Заметив нерешительность Фрикет, старик показал ей, как следует действовать: повернулся спиной к входному отверстию, присел на корточки, скрестил ноги и принял позу портного, произнеся несколько непонятных слов. Теперь девушка знала, как можно забраться в ящик. Едва она приняла столь неудобную для нас и столь любимую на Востоке позу, как почувствовала, что носилки подхватили и понесли с необыкновенной скоростью.

Данный способ перемещения, весьма популярный в Корее из-за отсутствия дорог и лошадей, оказывается крайне неприятным для европейца — невозможно ни пошевелиться, ни переменить позу, чтобы согнать надоедливых насекомых, занесенных сюда с сампана, где их великое множество. Эти мерзкие создания отдавали явное предпочтение белой коже, столь же приятной и с виду, и на вкус. Бедняжка не знала, куда деваться. В довершение несчастья беспрестанное раскачивание носилок вызывало у нее дурноту, нечто вроде морской болезни. Так продолжалось много часов!

Иногда ощущались более сильные толчки, которые отзывались во всем теле: это уставший носильщик уступал место другому. Заменивший его подхватывал носилки на лету и продолжал бег не останавливаясь.

Когда стемнело, пришлось остановиться на ночлег в какой-то деревне. Там мандарин выбрал лучший дом, предварительно удалив из него всех его обитателей. Что касается Ли, с ним по-прежнему обращались как с очень важной персоной, сам же он неизменно старался выказать Фрикет свои дружеские чувства.

Девушка часто слышала в разговорах одно и то же слово: Сеул. Она знала, что так называют столицу Кореи, и догадывалась, что кортеж направляется в Сеул. К счастью, расстояние от Фажу до столицы оказалось не слишком большим.

На следующий день, часам к двенадцати, они уже стояли перед мощными крепостными стенами, которые на протяжении четырех лье окружают столицу.

По широким городским улицам, покрытым рытвинами и отбросами, ходили толпы нарядных людей. Кортеж проследовал через большие Северные ворота, и Фрикет увидела строй солдат, отдающих честь почти по-европейски. Затем послышались пушечные залпы. Продвигаться по улицам было непросто, дорогу все время преграждали любопытные, которых не пугал даже град палочных ударов, обильно сыпавшихся на спины неосторожных.

Путь лежал через весь город до Южных ворот, а затем по широкой и грязной дороге — до каменной ограды высотой в десять метров.