Командир приказал в случае опасности сбросить или перерубить канат и быть готовым к срочному погружению — только так можно было спасти оба судна.

Через час истребители, выработав топливо, улетели. Занятый немцами берег растаял в дымке.

Минзаг повернул на восток курсом сто тридцать, и теперь они шли к базе.

Оба торпедиста заняли место у пушки.

На ходовом мостике был командир, рулевой и двое вахтенных. Тесно было, как в трамвае.

На море было легкое волнение.

Вдали послышался гул авиадвигателя. На лодке встревожились, но это оказался наш гидросамолет МБР-2 — машина устаревшая и тихоходная, но, в отличие от истребителей, могла садиться на воду и довольно продолжительное время находиться в воздухе.

Самолет стал описывать вокруг лодки широкие круги, то удаляясь и становясь почти невидимым, то с ревом проносясь вблизи. Он проводил авиаразведку — не идут ли боевые немецкие корабли, не всплыла ли немецкая подлодка? Видимо, немцев обеспокоила странная активность советских самолетов в одном районе моря. Если их судов здесь нет, зачем тогда летают русские?

Со стороны берега появилась точка, довольно быстро выросшая в размерах — точка оказалась тяжелым двухмоторным истребителем Ме-110. Он сделал над лодками горку, круто развернулся и с пикирования дал по лодкам пулеметно-пушечную очередь. В лодки он не попал, но снаряды случайно перебили буксировочный канат.

К немецкому истребителю ринулся наш гидросамолет. Его стрелок осыпал «немца» очередями из турельного пулемета.

Экипаж лодок с тревогой смотрел на неравную схватку. Выйти победителем в бою против более скоростного и лучше вооруженного «мессера» у наших летчиков шансов не было.

Но «немец» боя не принял, его задачей была разведка. Он «горкой» набрал высоту и ушел к берегу.

— Ну все, теперь жди гостей! — со злостью сказал командир. — Боцман! Вязать канат!

Сейчас бы уходить быстрее из этого района! До немецких военно-морских баз не так далеко, и немцы наверняка выслали на обнаружение лодки свои боевые корабли.

Но пока с лодок вытащили оба конца, пока связали толстенный канат, ушел час драгоценного времени.

Буксировка возобновилась. Минный заградитель выжимал из дизелей все. Но конструкция его была устаревшей, он и без буксировки «малютки», гирей висевшей на ногах, мог давать четырнадцать узлов, а сейчас и вовсе скорость упала. Однако выбора не было. Гидросамолет теперь курсировал между лодками и берегом, выписывая петли и в западную сторону — туда, где были базы немецкого флота и откуда могла грозить опасность.

Он вернулся, пролетел над лодками, радировал, что сюда идут два торпедных катера и сторожевик, указал ориентировочную дистанцию до них. Выходило, что немцы могут быть у лодок через час, по крайней мере — торпедные катера, значительно превосходящие сторожевик в скорости. Они подойдут первыми, свяжут боем, а там и сторожевик подоспеет. У него вооружение значительно мощнее, есть пушки, глубинные бомбы.

МБР пообещал прислать помощь и улетел.

Прошло полтора часа буксировки, когда вахтенный сигнальщик доложил, что курсом 210° он видит два корабля. Их было видно только в бинокли, но через четверть часа они стали видны невооруженным глазом.

До торпедных катеров было миль пять, когда с востока послышался гул моторов. Высоко, не менее двух километров, над лодками прошла пара бомбардировщиков Пе-2. Летая на колесных самолетах над морем, пилоты сильно рисковали. Получив в бою повреждения, летчики не могли посадить самолет на воду — они были вынуждены выбрасываться с парашютом и приводняться. В холодных северных морях выжить до прихода помощи более полутора часов было почти нереально.

Бомбардировщики вошли в пике и сбросили бомбы на торпедные катера.