Но терпения у командира было не занимать. Лодка лежала на грунте неподвижно, не производя шумов.

К вечеру немцы угомонились. Рудовоз провернул винты, медленно отваливая от стенки, и лодку качнуло на грунте — рядом перемещалось тяжелогруженое судно, вызывая возмущение воды.

Лодка тут же оторвалась от скалистого грунта. Мусора на дне, как всегда в портах, хватало, но дно не было илистым. Такое дно может иногда присасывать, и лодке тяжело отрываться.

Шли по командам акустика, стараясь не отрываться от рудовоза — его борт и днище были всего в нескольких метрах от лодки, и огромные винты молотили рядом с корпусом субмарины. На стальное тело лодки передавались легкие толчки от отбрасываемой воды.

Рудовоз шел медленно — он должен был остановиться перед сетью и дать сигнал на пост. Акустик, командир и боцман за рулями с напряжением ждали остановки. Но ее все не было.

Прошло десять минут, полчаса… Может, немцы задумали дьявольскую хитрость? Напряжение на лодке росло.

Наконец акустик доложил, что рудовоз начал левый поворот. Лодка послушно следовала рядом.

Через сорок минут к командиру обратился штурман:

— Судя по скорости и времени хода, мы уже должны выйти из залива и находиться в открытом море.

— Ты не ошибся в расчетах?

— Дважды проверил.

— Добро! Боцман, право руля, курс шестьдесят!

— Есть!

Лодка стала плавно отходить от судна. Акустик доложил, что рудовоз уже на удалении шесть кабельтовых.

Лодка застопорила ход.

— Акустик, слушать горизонт!

— Чисто, только рудовоз уходит.

По часам должна быть ночь. Они всплыли на перископную глубину, командир осмотрелся. Чисто.

— По местам стоять, к всплытию готовиться!

Как долго экипаж ждал этих слов!

Лодка всплыла, командир открыл люк. Сразу потянуло прохладой, свежим воздухом.

— Вахтенным сигнальщикам — на ходовой мостик! — отдал приказ командир и первым выбрался в рубку.

Погода разъяснилась, дождь прекратился, и над головой засияли звезды.

На мостик выбрался штурман — определить координаты.

Вдруг сигнальщик крикнул:

— Товарищ капитан, вижу за кормой судно!

Немцы устроили ловушку. Было понятно, что взрывы в заливе — дело рук подводников. И как только лодка вырвется из залива, она непременно всплывет — провентилировать отсеки и зарядить аккумуляторы.

Днем немцы вывели из бухты торпедный катер, завели его в шхеры и выжидали.

Их расчет оказался верным. Как только подлодка отдалилась от рудовоза, она сразу всплыла. Заработал дизель, и акустик «оглох». Торпедный катер, стоявший до того с неработающими моторами, ринулся в атаку. На фоне берега его сначала видно не было, а выхлопы от двигателей перевели под воду, чтобы заглушить звук.

Вахтенный сигнальщик каким-то чудом узрел атаку.

Командир вскинул бинокль, когда с катера была пущена первая торпеда.

— Срочное погружение!

Люди кинулись в лодку. Едва захлопнув люк, командир приказал боцману:

— Полный вперед, курс девяносто! — Он пытался вывести лодку из-под удара.

Лодка стала погружаться и поворачиваться вправо. Лишь бы на катере не пустили торпеду с акустической головкой самонаведения!

— Глубина тридцать метров, так держать!

Акустик доложил:

— Торпеда прошла над нами.

У всех вырвался вздох облегчения. Уйти от торпеды невозможно — у нее значительно больше скорость, и можно только увернуться, а еще лучше — погрузиться.

Механизм торпеды предустановлен на определенную глубину, как правило, от трех до пяти метров.