|
После теплой и сухой избы здесь чувствовался холодок и как будто тянуло сыростью. Марфа Захаровна поежилась - Небось не отсыреешь. Вот и пришли, - сказал Конобеев. Они вошли под крышу большого центрального купола, где помещались столовая, библиотека-читальня, машинное отделение и кухня Еще пара дверей, и они в столовой. Здесь их приветствовал Ванюшка. - А вот и кухня, - сказал Конобеев, открывая деревянную дверь Пунь, увидав входящую Марфу Захаровну, отвесила ей низкий поклон Она охотно пала бы ниц на землю, чтобы показать глубокое почтение, но Ванюшка отучил ее от этой "азиатской рабской церемонии", как он говорил. Смуглое лицо Пунь сморщилось в улыбке. Она сказала нараспев: - Мама халасо! - Этими словами Пунь выражала свое удовольствие по поводу того, что в подводном жилище появилась еще одна женщина. Марфа Захаровна привыкла к подводному жилищу скорее, чем ожидал Конобеев. Она, как практическая женщина, быстро оценила все выгоды и удобства нового жилища. Только к одному она никак не могла привыкнуть - к "электрическому чаю". Ей недоставало самовара. В конце концов Гузик должен был приделать электрическую грелку к ее самовару Правда, самовар вскипал не от углей, как это полагалось, но, вскипев, он ничем не отличался от настоящего "православного" самовара И еще одно огорчало старуху это то, что на берегу осталась собака Хунгуз, к которой она привыкла. - Лает небось сердешный день и ночь, - говорила она и не обманывалась в своих предположениях. Когда, несколько дней спустя, Конобеев вышел на берег, он застал там Хунгуза, похудевшего от тоски Пес, вероятно, оплакивал свою хозяйку, безвременно погибшую в волнах океана. Увидав Конобеева, Хунгуз завизжал от радости и стал лизать мокрые руки старика. Конобеева растрогала эта ласка. Он ничего не сказал жене о встрече с Хунгузом, чтобы не расстроить се, но встретив Гузика, заявил: "Однако надо и Хунгуза взять сюда. Пропадет с тоски пес. Жалко. Тварь тоже чувствует". - Как же мы доставим его сюда? Разве что в большом водолазном костюме. - Лицо Гузика вдруг сделалось грустным. Оно всегда казалось таким, когда молодой ученый задумывался. Конобеев посмотрел на Гузика и, вздохнув, отошел. Не до собаки, видно, Гузику. У него дела поважнее. Но Конобеев ошибся. Гузик как раз думал о собаке. "А в самом деле, - думал он, - почему бы не сконструировать водолазный костюм для собаки? Сделать такой аппарат, в котором она смогла бы не только прийти сюда, но и бегать по дну моря!" Гузик отправился на берег, подозвал Хунгуза, измерил объем его шеи, головы и длину морды и вновь нырнул в океан. Через пару дней он вышел из лаборатории с собачьим скафандром и небольшим "ранцем" в руках. - Макар Иванович! Идемте на берег за Хунгузом, - сказал он, подмигнув Конобееву. Старик посмотрел на скафандр, похожий на голову допотопного животного, понял все и начал быстро собираться в дорогу. |
