А Темный Властелин подождет…

Халима невольно припомнила его последние наставления: «И непременно вынь спицу до того, как, вернувшись в мой мир, паук перекусит нить…» Она должна, конечно, отыскать паука, хотя бы для того, чтобы посмотреть, что будет, а потом повторить все еще раз… И тут ее осенило. А ведь все складывается необыкновенно удачно! Она позволит пауку перекусить нить, узнает, каким образом и как скоро все происходит, а сама останется здесь. Сочинить же оправдание своему поступку не составит для нее труда.

Придя к такому решению, Пифия почувствовала себя намного лучше. Все стало казаться ей не столь уж и мрачным. Даже то, что ее попытка все прибрать к рукам закончилась полным провалом, теперь уже не угнетало колдунью. В самом деле, стоит ли сокрушаться по этому поводу? Быть может, кто-то и стал бы страдать, но Халима рассудила иначе. До сих пор она успешно добивалась той же цели, действуя исподтишка: все нити держала в руках, никогда не выступая вперед. Теперь же попробовала действовать более прямо и открыто и потерпела крах. Значит, честная борьба не для нее, и этот жестокий урок следует хорошенько запомнить на будущее. Особенно когда она решит связать свою судьбу с Темным Властелином.

Халиме стало вдруг необычайно радостно от сознания того, что все наконец-то встает на свои места, а вместе с этим ощущением вернулась и уверенность в собственных силах.

Поднявшись из кресла, она легкой походкой подошла к столу, на котором стоял графин янтарного абрикосового вина, и налила себе высокий бокал. Надо сказать, что старый Руфин попытался как мог украсить ее комнату. Он приказал перенести из своего кабинета единственное во всей Усадьбе кресло, а третьего дня из Нумалии прибыл человек, который специально для нее привез шелковое постельное белье, скатерти, портьеры для окон — чтобы укрыться от палящего солнца — и множество всяких мелочей… В частности — это вино и графин с бокалами.

Такая забота льстила, хотя сами по себе вещи не слишком нравились колдунье. Гораздо больше ее внимание привлекал небольшой гобелен, примерно три локтя на два, что нашли этим летом в одном из подвалов. Он прекрасно сохранился и даже не поблек, ведь бесчисленные века ткани не касался солнечный свет. Халима, сама не понимая, почему, снова и снова рассматривала его, хотя ничего особенного в нем не было и он явно не хранил в себе никаких тайн.

На нем была изображена сцена охоты. Точнее, то, что было непосредственно после охоты, потому что действие к этому времени уже закончилось. С большим искусством вытканная на гобелене природа поражала суровой красотой. Сосны и ели стеной окружили небольшую поляну.

Деревья не казались непомерно высокими, хотя свисавший с ветвей длинными серебристыми лохмотьями мох и толстые темно-коричневые чешуйки коры говорили об их почтенном возрасте. Однако несоответствие это выглядело странно гармоничным.

Охотники тоже производили несколько необычное впечатление. На картине Халима увидела двоих таких, хотя понимала, что их явно больше — просто остальные остались вне поля зрения. Более всего они напоминали колдунье… Грибы! Этакие маленькие, крепкие боровички в одночасье выскочившие после теплого весеннего дождика, с круглой шляпкой, достававшей до середины крепкой ножки.

Ни лань, что уже жарилась на вертеле, ни утварь, ни оружие не давали представления об истинном росте охотников, но отчего-то Пифия была твердо уверена, что они едва ли достанут макушками до пояса рослого человека. Они обладали слишком крупными головами, но в их лицах при этом не было даже намека на уродство, наоборот, черты были правильными, волевыми. Коренастые, крепкие тела в общем-то не казались слишком маленькими для больших голов. Короче, с одной стороны, они выглядели смешными уродцами, а с другой — внушали невольное уважение. По крайней мере, Кардо, едва взглянув на гобелен, заявил, что не прочь принять в свою команду этих маленьких силачей.