Задира с надеждой взглянула на Гану.

— А крысы почему не летают? — задала она глубокомысленный вопрос, и некоторое время Гана ошарашено смотрела на нее, потом, немного придя в себя, опустила взгляд. И тут же ее лицо исказила гримаса отвращения.

— Ай-яй-яй! Какая гадость! — завопила вдруг девушка, запрыгивая на камень.

Огромный черный жук, шевеля длинными усами, уставился на нее, словно ему нравилось, что он смог так ее напугать.

— Ха! — каркнула Шалло, боком подскочила к нему и клюнула.— Сколько шума из-за кусочка еды!

Ворона старательно выскоблила клюв о камень и уставилась на девушку, как той показалось, ехидно.

Гана покачала головой: никогда она не будет походить на Соню, а ведь так хотелось.

Как раз в это время Соня в сопровождении Севера приближалась к пруду.

— Похоже, твоя подруга крепко подружилась с нашими питомцами,— заметил Вожак.

— Тебя это радует?

— Конечно,— ответил воин.— Если что-то случится с нами, будет, по крайней мере, кому позаботиться о ней.

— А не наоборот? — поинтересовалась она.

— Наоборот не получается,— усмехнулся Север.

— Чем вы тут занимаетесь? — спросила Соня, останавливаясь рядом с подругой.

— Умираем от жары,— ответила та и уставилась на подругу, явно ожидая, что она скажет что-то важное.— Что-нибудь случилось?

— Завтра мы уходим,— ответила Соня, окинув взглядом всю компанию, и по ее тону Гана поняла, что она остается.

— Все-таки не берете меня? — на всякий случай спросила девушка, и Соня грустно покачала головой.

— Нет. Тебе придется остаться,— объяснил Вожак.— Я хочу знать обо всем, что здесь произойдет в наше отсутствие, а значит, мне нужен человек, на слова которого я могу положиться.

— Пр-равильно! — каркнула Шалло.— Лучше тебе дождаться нас наверху!

— Ты тоже остаешься,— осадил ее Север.— Все вы остаетесь,— добавил он веско.

— Зря…— вздохнул Вулоф.

— Быть может,— не стал спорить Вожак.— Никто не знает, что нас ждет, и я не хочу, чтобы вы погибли просто так. К тому же все вы нужны мне здесь,— решился наконец он рассказать о том, чего говорить, вообще-то, не хотел.— Скорее всего, сразу по возвращении мы покинем Логово навсегда. Так что все слушайте и запоминайте.

— И помните,— добавила Соня, когда он умолк,— никто ничего не должен знать…

* * *

Оставшись в одиночестве, Халима вовсе не ощущала себя покинутой. Даже то, что не она будет руководить предстоящим походом, не слишком волновало ее, хотя, безусловно, это было весьма болезненным ударом по самолюбию. Однако у нее хватило благоразумия сдержать гнев и уехать в Усадьбу, и еще в дороге она поздравила себя с тем, что все так удачно получилось.

Все считают ее обиженной и поэтому стараются не только не потревожить, но и вообще не попадаться на глаза. На самом же деле она всего лишь получила полную свободу действий, наконец-то вырвавшись из-под опеки владычицы. Ведь как бы ни кичилась прежде Пифия своим умом, но действовать ей приходилось тайно, все мысли тщательно скрывать, а замыслы свои она не решалась доверять даже Кучулугу, в верности которого не сомневалась.

Зная, какой Халима обладает властью, все в Усадьбе подчинялись ей беспрекословно. Впрочем, никто не осмеливался перечить ей и в Логове, но зато здесь она впервые почувствовала себя настоящей владычицей. Она вдруг подумала: что бы ни говорил Вожак, а она может, не дожидаясь его появления, загнать всех в подземелье, и если кто хоть слово скажет поперек, то горько пожалеет. О боги, как ей хотелось именно этого: возможности безнаказанно вершить судьбы людей, посылать их на смерть и ни перед кем не отчитываться.