— Добро пожаловать обратно! — крикнула сиротам девочка со второго этажа. Другая добавила: — Мы решили устроить в вашу честь праздник!

Снова зазвенело разбитое стекло; из окна вылетел прямоугольный ящик и со стуком упал на землю. Это был динамик; он еще пару раз взорвался помехами, словно отрубленная голова, в которой догорает искра жизни, а потом замолк насовсем.

Лицо Антэнка сделалось пепельного цвета — он увидел, что шум и неразбериха переместились за высокие окна цеха. Совсем скоро в стекло полетели куски труб, оторванные от станков; неистовая толпа мальчиков и девочек принялась разносить помещение на кусочки. Парадные двери распахнулись, и наружу, подальше от растущего восстания, в панике выбежали Дездемона, мистер Гримбл и мисс Талбот.

— Брэдли! — воскликнула мисс Мудрак. — Они все разрушат! Це не то, шо я хотела! — Она стремительно, насколько позволяло платье, бросилась к толпе грузчиков и пойманных ими детей, добралась до Уигмана и, запыхавшись, повисла на его крепкой руке. Антэнк, еще не оправившийся от зрелища, которое разыгралось у него перед глазами, бросил на нее изумленный взгляд.

— «Брэдли»? — спросил он. — Ты зовешь его «Брэдли»?

Дездемона отвернулась от него и теснее прильнула к Уигману. Тот утешительно обнял ее за плечи, не отрывая взгляда от разворачивающихся в здании событий.

— Минутку… — пробормотал Джоффри. Стоило ему увидеть Дездемону в объятиях Уигмана, и разрозненные до того кусочки пазла начали собираться в голове в единое целое. — Это ты! — заорал он наконец Дездемоне, перекрывая гром восстания. — Это ты меня сдала! Ты ему рассказала!

^{Воспитанники интерната Антэнка для трудных детей подняли восстание.}

Но едва ли это было подходящее время для взаимных обвинений: из верхних окон высокого серого здания начали вырываться языки пламени. Через оставшиеся стекла было видно, как дети сложили в женской спальне огромный костер из стульев и столов и проворно подожгли его. К тому времени, как огонь подобрался к окнам, воспитанники интерната Антэнка уже высыпали через распахнутые двери на подъездную дорогу. Собравшись там, ребята отвернулись от здания — их оказалось, наверное, не меньше сотни — и очертя голову рванули в сторону грузчиков и их пленников. Пламя, лижущее окна здания, освещало их грозным ореолом. Это, а еще выражение дикого гнева на лицах придавало детям сходство с фуриями, которые вырвались из подземных глубин, чтобы сеять хаос в мире живых.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Восстание!

Дарла закинула голову и издала душераздирающий вопль, застывший где-то на полпути между женским криком и звериным воем. Он эхом пронесся по мусорной низине, заставив вздрогнуть экраны разломанных компьютерных мониторов и телевизоров, и вонзился в барабанные перепонки Прю. Та воспользовалась моментом, чтобы отползти дальше, вверх по холму. Но едва она успела отодвинуться на несколько футов, как Дарла нагнулась и выдернула лезвие из ноги, скривившись от боли, но не сводя глаз с девочки.

— Зря ты это сделала, — сказала женщина-лиса. — Только хуже будет. — И небрежно отбросила нож в сторону.

Прю рискнула бросить быстрый взгляд через плечо; гребень мусорного холма был футах в тридцати. Из-за него виднелось странное белое сияние — это отсвечивали огни парка развлечений. Кертис не мог далеко уйти.

— КЕРТИС! — заорала Прю.

С ее криком слился, заглушая его, протяжный гудок поезда.