— Куда спешим? — спросил он.

Прю замерла.

Черная как смоль фигура слегка расплывалась в глазах; повсюду уже расползлась вечерняя темнота. Единственный неверный свет лился лишь из-за холма, от готовящегося уехать цирка. Прю в ужасе смотрела, как фигура перед ней содрогнулась.

— Кто это? — спросила она, хотя и так уже знала ответ.

— Старая добрая учительница естествознания, Прю. Твоя подружка. — Темный силуэт Дарлы Теннис — не лисы и не женщины — словно колебался между двух форм, и от этих конвульсий голос у нее зловеще дрожал. — Давно не виделись, да? Знаешь, я не злопамятна, конечно, но в прошлую встречу в вашем бесценном разбойничьем лагере ты нехорошо поступила. Очень нехорошо.

Прю немного привыкла к темноте и разглядела на лице дрожащего силуэта два блестящих глаза.

— Отпусти меня, Дарла.

Та издала хриплый смешок:

— Отпустить? После того, что ты сделала с Каллистой? С моей бедной, дорогой Каллистой… — Конвульсии прекратились. Силуэт, застывший на полпути меж двух воюющих форм, начал приближаться. Сквозь облака прорезался свет низкой луны и осветил ужасную картину: у Дарлы была, без сомнения, фигура женщины — шла она на двух ногах, хоть и сгорбившись, — но голова была отчетливо лисьей формы. Над нижней губой торчали два клыка; обнаженное тело покрывал влажный от дождя черный мех. Прю в жизни не приходилось видеть ничего более кошмарного; она в отвращении отпрянула.

— Что случилось? — спросила Дарла. — Ты меня боишься?

Девочка стала пятиться назад, но зацепилась пяткой за погнутый кусок арматуры и упала навзничь.

— Ты ведь никогда не думаешь головой, — сказала лиса, приближаясь. — Да, оставаться под землей было умно, очень умно. Но я знала, что ты все-таки поднимешься на воздух. Все так делают. Понимаешь, я ведь давно этим занимаюсь. Я много убивала. Животных, людей. Да, даже детей. Детей приятнее всего, если честно. — Она подкрепила это заявление широкой улыбкой. — За это время я выучила, какие у жертв бывают побуждения, что ими движет. А еще я научилась быть терпеливой. Очень, очень терпеливой. Конечно, я допускала мысль, что ты мертва. Все-таки падать там было ужасно далеко. Но привкус у вашего падения был какой-то не такой. — Она медленно обходила девочку сбоку, забавляясь, играя с добычей. Голос ее звучал так, будто она очень много времени провела в одиночестве: полубезумно и дергано, срываясь на крик и опадая в неожиданных местах. Прю закопошилась на месте, пытаясь толчком подняться на ноги, но неровная поверхность свалки неумолимо мешала упереться. Женщина-лиса продолжала: — Не знаю, как описать иначе. Так что я ждала. Не торопила события. Я знала, что если ты выжила, то обязательно высунешься. — На этом слове она громко щелкнула пальцами на обеих руках, испугав Прю. Пальцы у нее были покрыты черным мехом и заканчивались длинными желтыми когтями. — И погляди-ка. Высунулась.

— Но откуда ты узнала? — пробормотала Прю, нашаривая пальцами рюкзак, который по-прежнему висел у нее на плече. К счастью, он оказался расстегнут.

— Хороший вопрос, — отозвалась Дарла внезапно учительским тоном. — Очень уместный. Пятерка в журнал. Ты и сама должна знать ответ, Прю. Избранная Древом Совета, мистик-полукровка, диколесская принцесса, Дева на велосипеде. У меня есть хитрости. Есть информаторы. — Она увлеченно водила в воздухе пальцами, словно подкрепляя свои слова. — Повсюду. Даже здесь, Снаружи, среди черни.

Судя по потрепанному и полусформировавшемуся виду, кицунэ была на грани. Она казалась абсолютно сумасшедшей.