— Я не пойду.

— Что? — Прю застыла на месте.

— Я сказал, я не пойду. — Кертис прошел мимо, осторожно ступая по заваленной мусором земле. — Извини. Я поклялся. Мне надо обратно в лагерь.

— Кертис, ты что такое говоришь? А как же Древо?

Мальчик остановился и, крутанувшись на месте, посмотрел на нее.

— Древо! Древо! Только и говоришь, что про свое Древо! — Голос у него дрожал от эмоций. — Я не слышу растения, Прю. Может, у тебя просто странные галлюцинации. Найти создателей? Реанимировать наследника? Что все это вообще значит? Как это кому-то поможет?

Прю почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

— Поможет, — выдавила она. — Обязательно. Я знаю.

Септимус все это время молчал, глядя на них со своего места на эполете мундира Кертиса.

— Я тебе говорил, — продолжил мальчик, — я дал клятву. Чем дольше я не возвращаюсь в лагерь, тем сильнее ее нарушаю.

— Вот как, значит. Ты меня бросаешь.

— Ну, не называй это так. Я уже долго иду с тобой. И все это время хотел только сделать дело, чтобы со спокойной душой вернуться и выяснить, что случилось с Бренданом и остальными. Это моя обязанность, понимаешь. — Он помолчал, будто взвешивая свою следующую фразу. — Прю, может, тебе пойти домой? Возвращайся к родителям. Мне кажется, вся эта затея с Алексеем нам не по плечу.

— Мне? — спросила Прю ошеломленно. — Мне пойти домой? А ты какой пример мне подаешь, Кертис? Как же твои родители?

— Ну, да. Но…

— Никаких «но», — перебила она. — Я знаю, что должна делать. Тот мальчик, вернее, Древо, мне ясно сказало. Все остальное сейчас неважно. Знаешь что? Все это время я вообще не думала о родителях. Почему-то мне кажется, что мое сердце больше не Снаружи. Оно там. В лесу. — Она сердито указала на горизонт к западу. — Я теперь сама оттуда, Кертис. Из леса. Северный, южный — неважно… Все, что я делаю, я делаю для Древа. Оно меня призвало. Это уже не изменить. У тебя есть клятва — у меня есть зов. Моя жизнь Снаружи закончилась.

Кертис уставился на нее, не зная как реагировать.

— Ладно, — сказал он наконец.

— Ладно, — повторила Прю, пытаясь успокоить растущую в груди бурю. — Ты делай, что должен. Ищи разбойников. Прости меня за все, что я навлекла на тебя и твоих собратьев. Мне надо закончить дело.

Она повернулась вперед и продолжила идти по мусорному холму; хижина, в которой начиналась лестница вниз, была уже близко.

Кертис все стоял на месте.

— Слушай! — позвал он, и голос его на этот раз звучал куда мягче. — Давай встретимся на юге. Как тебе идея? Дай мне только узнать, что случилось с лагерем: если понадобится отстраивать его заново, задержусь еще немного. Я сообщу, когда смогу встретиться. Кроты тебе обязательно помогут.

— Ничего, — крикнула Прю через плечо. — Когда Мака искала, я же как-то справилась сама, и ты мне был не нужен.

И она скрылась за горой старых радиоприемников; Кертис, уязвленный ее последними словами, проводил девочку взглядом, а потом в сердцах пнул подвернувшуюся под ноги кучку ржавых пружин.

— Мне сейчас можно говорить? — спросил Септимус.

— Конечно можно, — ответил Кертис сердито.

— Ты полегче с ней, — сказал крыс. — Она совсем не такая сильная, как ты себе воображаешь.

— Может, и так. Но она скорее умрет, чем это покажет.

— За людьми вообще такой грешок водится.