Сент-Иву пришла в голову дикая идея сломать заклятье; он встал и запел «Боже, храни королеву» так громко, как мог, но не успел продвинуться дальше строки «Шли ей победные…», как Клингхаймер поднял руку и, метнув в профессора бешеный взгляд, мотнул головой в сторону Джимми, который вскочил и навел на Сент-Ива пистолет. Кейрн потерял сознание, а может, и умер, и только ремни удерживали его тело на месте. Потом несчастный дернулся, открыл глаза и стал оглядываться с безумным видом. Пьюл неторопливо освободил разразившуюся рыданиями жертву отвратительного эксперимента и, поддерживая, вывел из анатомического театра.

— Ну что ж, — с натянутой улыбкой, жутко исказившей его лицо, сказал Клингхаймер Сент-Иву, — если вы окажете мне услугу и сядете в кресло, которое только что освободил мистер Кейрн, мы сделаем то, что должны.

Сент-Ив ощутил дуло пистолета, вжавшееся в его спину ниже правой лопатки, и, когда Джимми сгреб его воротник, чтобы вздернуть на ноги, встал сам. Сент-Ив решил, что лучше дойдет до кресла с каким-никаким достоинством и сохраняя рассудок, чем под принуждением. Пьюл вернулся через минуту и занялся пристегиванием Сент-Ива к креслу. Сент-Ив, со своей стороны, занял свой ум тем, как расстроить попытки Клингхаймера поработить его разум, поскольку тот явно намеревался проделать именно это.

Однако Клингхаймер пересек комнату в сторону собрания механизмов и выкатил откуда-то из глубины тележку на колесах. То, что лежало на ней, было скрыто тканью. Когда непонятное оборудование оказалось в центре зала, вернулся доктор Пиви. Не произнося ни слова, он направился к раковине и принялся мыть руки. Клингхаймер установил тележку прямо перед Сент-Ивом и театральным жестом сдернул покрывало.

Под ним обнаружилось устройство, назначение которого Сент-Ив поначалу не определил. В центре его, бог весть каким образом, висел в воздухе металлический цилиндр такого диаметра, чтобы его можно было надеть на человеческую голову, а под ним имелось деревянное сооружение с опорами, со всей очевидностью предназначенными для размещения на плечах жертвы.

— То, что вы видите перед собой, — это электрический декапитатор, — сообщил Клингхаймер Сент-Иву. Он снова был в ровном расположении духа и выглядел почти веселым. — Создан доктором Пиви, чьи таланты не перестают меня восхищать, — последовал полупоклон в сторону Пиви, который невозмутимо вытирал полотенцем руки. — Это выдающееся усовершенствование гильотины, рассекающее кости и способное прокладывать себе путь через плоть под действием одной лишь силы тяготения. Ваше текущее положение не позволяет вам увидеть все тонкости работы циркулярного лезвия, профессор, поэтому я расскажу вам о нем. Лезвие — это просто пружина, как видите, зазубренная и поразительно острая, изменяющая форму при сжатии. Электрическая энергия заставляет лезвие вращаться, и когда оно вращается, его окружность уменьшается — лезвие смыкается само с собой, правда, не до конца, и последнюю четверть дюйма позвонка приходится рассекать хирургической пилой. Тем не менее декапитация быстрая и чистая, а лезвие освобождает разрез, едва отключается ток. Цилиндр поднимается на один-два дюйма, доктор Пиви взмахивает костной пилой и — вуаля! Человек в кресле потерял голову, а его голова, поддерживаемая цилиндром, готова к установке. Что вы скажете на это, сэр? Вижу, что немного. Никаких прекрасных речей? Еще один куплет «Боже, храни королеву» — фальцетом вместо тенора? Ха-ха! А теперь обратите внимание, что пол чист на десять футов вокруг. Пила создает типичное «огненное колесо», только с каплями крови вместо искр — впечатляющее зрелище, скажу я вам.