— Это общественная улица. Вы не можете заставить меня уехать.

— Ладно, — вздохнул я, — выйдите из машины!

— Что?

— Выйдите, пожалуйста, из машины. И предъявите ваше водительское удостоверение или какой-либо другой документ с фотографией, если он у вас есть.

— Зачем?

— Сейчас глубокая ночь, а вы разъезжаете по городу в одиночку. Мало того, вы не смогли внятно объяснить, почему здесь находитесь. Я подозреваю, что в вашем автомобиле находятся краденые вещи или запрещенные предметы, и в соответствии со статьей первой Закона о полицейско-уголовных доказательствах намерен обыскать вас и вашу машину.

Мои действия и впрямь были совершенно законными, но я воспользовался своим правом лишь для того, чтобы позлить репортера. И он это отлично знал.

— Вы не можете это сделать!

— Если будете препятствовать, я вас арестую, — не шутя пригрозил я.

Репортер затих. Было слышно только, как дождь барабанит по крыше автомобиля.

— Черт возьми! — Он неуклюже открыл дверцу, выбрался из салона и порылся в кармане. — Вот журналистское удостоверение и права. Что еще вам нужно?

Я обогнул машину, подошел к щелкоперу и оттеснил его назад на два шага. Он прижался спиной к стене.

— Стойте там, сэр.

Я посветил фонариком на его документы. На фотографиях придурок-репортер Спенсер Максуэлл был моложе, чем сейчас. В жизни этот пузатый бородач выглядел менее впечатляюще. Оказывается, он проживает в Хакни!

— Ехали домой и решили сделать крюк?

— Я проводил журналистское исследование. Мне надо было придать красок очерку, который я пишу про недавние убийства. Хотелось ощутить общую атмосферу этого места. — Он неопределенно взмахнул рукой, указывая на улицу и парк.

Его волосы уже прилипли к голове, а пиджак потемнел на плечах. Отлично! Еще пара минут, и он как следует вымокнет. Пока я бегло обыскивал машину, он бубнил, что это нелепо, что я ущемляю его права и что я должен назвать свою фамилию. Можно было проверить его по базе, чтобы добавить ему ночных приключений, но, потыкав в кнопки своей рации, я убедился, что она окончательно сдохла. Придется довольствоваться малым. Я заглянул под сиденья, потом открыл багажник и молча уставился на лежащую там кучу хлама. Максуэлл счел нужным объяснить, что он не один пользуется машиной и даже не знает, что именно находится в багажнике.

— Так это не краденое?

Он испуганно покосился на обнаруженное мной «крысиное гнездо»: пластиковые пакеты, буксирный трос, протекшая емкость с машинным маслом, пустые бутылки из-под воды, пакеты от чипсов, обертки от сандвичей и несколько старых рваных номеров «Воскресного курьера».

— Н-нет. Это же обычный мусор, верно?

— Да вроде. — Я захлопнул багажник, обернулся и посветил фонариком ему в глаза. — Просто мне показалось странным ваше заявление о том, будто вы не знаете, что там лежит.

На самом деле ничего странного. Все и всегда врут полицейским, даже по пустякам. Я не собирался арестовывать его за то, что он развел в машине бардак, однако он все равно предпочел свалить вину на других. Я поднял руку вверх, чтобы пресечь его невнятное бормотание.

— Ну хорошо. Я запомнил вашу машину, мистер Максуэлл. А теперь проваливайте, да поживей, или я арестую вас за сопротивление властям и вы проведете остаток ночи в полицейском участке, в одной камере с подобранными на улицах алкашами. Не сомневаюсь, что утром дорогой адвокат вашей газеты вызволит вас оттуда.

Похоже, такая перспектива вызвала у него легкую панику.

— Не надо, я сейчас уеду.