— Ты точно хорошо себя чувствуешь? — Она прошла в комнату. — Что-то непохоже: такая бледная! Голова болит, да? Принести обезболивающее? У меня есть нурофен.

Я быстро покачала головой и улыбнулась, но Мартина не унималась.

— И аспирин. Его надо пить каждый день, чтобы не было инсульта. Во всяком случае, так сейчас говорят. Хотя на следующей неделе возьмут и скажут совсем другое! Кажется, в аптечке есть парацетамол. Но с ним надо поосторожней. Кто-то сказал, всего от пяти таблеток парацетамола можно умереть. Представляешь? — Судя по тому, как оживилось лицо секретарши с безупречным макияжем, эта мысль привела ее в восторг.

— Мне ничего не надо.

— Я спрошу девочек, может, у кого-то найдутся другие лекарства. Например, солпадеин. Ты его пьешь, дорогая? Или тебе нельзя принимать кодеин?

Мартина считала меня религиозным фанатиком. Наверное, она пришла к такому выводу, потому что я никогда не пью спиртное во время работы — ни на ленче с коллегами, ни на встречах с клиентами в ресторанах. Рождественская вечеринка не была исключением. Я пошла туда, только чтобы не казаться белой вороной. Старательно держалась в тени, пила одну газированную воду и, дождавшись удобного момента, отправилась домой. Моя трезвость не давала Мартине покоя, и она нашла для нее разумное, с ее точки зрения, объяснение. Впрочем, я даже не пыталась ее переубеждать. Пусть думает что хочет — так проще. Но иногда из-за этого мне приходилось вести со своей секретаршей нелепые бесполезные разговоры.

— Мне можно принимать кодеин. То есть сейчас он мне не нужен, но если понадобится, я выпью.

— Ага, значит, выпьешь? Понятно!

Она лукаво прищурилась, будто кодеин был сродни кокаину и мне наконец-то удалось найти лазейку. Видимо, она полагала, что теперь я смогу провести немало счастливых часов, накачиваясь разрешенными к продаже таблетками.

Я собрала бумаги для совещания.

— Ладно, я пошла. У меня есть все, что нужно, спасибо. — Немного подумав, я добавила: — Если позвонит моя подруга Ребекка — вы, наверное, ее помните, — пожалуйста, спросите у нее номер телефона, по которому ей можно перезвонить.

Взгляд Мартины тут же устремился на фотографию над моим рабочим столом. На этом снимке, сделанном несколько лет назад, мы с Ребеккой изображены вдвоем. Я тоньше, бледнее и еще незаметнее, чем сейчас. Ребекка же в самом расцвете своей юной красоты, пылает как роза и победно кричит, празднуя окончание экзаменов. Я получилась не очень хорошо, потому что смотрела на подругу, а не в объектив, и у меня было встревоженное выражение лица. Но Ребекка, как всегда, искрилась жизнью и весельем. Мне нравится этот снимок. Он напоминает о том, какой она была, когда мы с ней только познакомились. Став старше, Ребекка не утратила красоты, но ее лицо изменилось — стало чуть более утонченным, а глаза, когда я видела ее в последний раз, были печальными… очень печальными.

— Не можешь до нее дозвониться? — сочувственно спросила Мартина.

— Не могу, — призналась я. — Как думаете, что делать?

— Поезжай к ней, — тут же ответила женщина, — постучись в ее дверь. Ты же знаешь, где она живет. Сейчас люди тратят слишком много времени на имейлы, звонки и эсэмэски, им некогда пообщаться с человеком с глазу на глаз.

Разобщенность современной жизни — одна из излюбленных тем Мартины. Я улизнула на совещание, испытывая облегчение и новый прилив решимости. Секретарша впервые подала мне неплохую идею.