«И я прекрасно тебя понимаю, потому что сама такая же», — добавила я про себя.

— Белкотт еще не появлялся, — сообщил он, не сдержав победной ухмылки.

Питер Белкотт — один из самых неприятных членов следственной бригады. Амбициозный, жестокий, упрямый, а еще чересчур активный и, как правило, вездесущий. Неужели на сей раз наш дружок Белкотт проспал? Что ж, это действительно радует!

Я постучала пальцем по карте:

— Ладно, давай говори, куда ехать.

Роб глянул в окно на дорожные указатели, потом в справочник, лежащий у него на коленях, и начал лихорадочно листать страницы, сообразив, что перед ним карта Поплара, а не Воксхолла.

— Значит, так: на светофоре налево. Хотя нет, прямо.

— Точно?

— Точно.

Я не слышала в его тоне ни малейшей уверенности, но безропотно следовала указаниям, и мы доехали до места, всего пару раз сбившись с верного маршрута.

Слава Богу, репортеры не мешали. Мы прибыли в Стадгемптон-гров задолго до босса и показали свои служебные удостоверения постовому полицейскому на кордоне.

— Хорошо хоть, на этот раз место происшествия под охраной, — заметил Роб.

Я кивнула, останавливаясь за полицейской машиной.

— Мне бы не хотелось, чтобы история с Чарити Беддоуз повторилась.

Это был чудовищный провал. Четвертое убийство, труп нашли в Мостин-Гарденс, между Кеннингтоном и Брикстоном. Полицейские сразу узнали почерк Поджигателя. К несчастью, один из них подрабатывал, сливая информацию журналисту бульварной газетенки, который примчался с видеокамерой раньше бригады криминалистов. Скотленд-Ярд едва успел запретить показ трупа и места происшествия на каналах круглосуточных новостей. Зато отснятый ролик появился в Интернете, и как мы ни старались убрать его, он множился с чудовищной скоростью. Результаты криминалистического осмотра были безнадежно скомпрометированы. Женщина погибла, а мы не узнали ничего, что могло бы помочь в поисках убийцы. И все потому, что какой-то прохвост захотел по-легкому срубить деньжат…

Я сразу поняла, куда надо идти. Там уже работали криминалисты — выставляли экраны и осветительные приборы вокруг участка почерневшей травы на пустыре, примерно в трехстах метрах от нашей машины. Долговязый эксперт в рабочем комбинезоне осторожно обходил размеченную территорию, внимательно разглядывая землю, — видимо, именно в том месте лежал труп.

— Глен уже здесь, — сообщил Роб, посмотрев туда же, куда и я.

— Вижу. Годли будет доволен.

Патологоанатом Глен Ханшоу осматривал все четыре предыдущие жертвы. Он входил в круг лучших друзей суперинтенданта. Почти ровесники, они всегда работали вместе, в том числе и над запутанными делами, которые снискали Годли славу. Нам было приказано вызывать доктора Ханшоу на каждое место происшествия. Пару лет назад, когда у Годли случилось очередное убийство, Глен отдыхал с семьей на Кипре и вылетел в Лондон первым же рейсом, с явным облегчением прервав отпуск.

Я не завидовала миссис Ханшоу. Лысеющий, с крючковатым носом, патологоанатом выводил меня из равновесия. При разговоре он обычно смотрит мимо вас с таким скучающим видом, будто заранее знает все, что вы ему скажете, и ждет, когда же вы, запинаясь, зададите свой последний вопрос. Каждый раз, общаясь с доктором Ханшоу, я чувствую себя кретинкой, и мне это категорически не нравится. Вероятно, суперинтендант Годли более уверен в своих умственных способностях.

Кев Кокс показал нам тропинку, размеченную выездными офицерами в пожухлой зимней траве. По ней мы с Робом подошли к месту преступления. Доктор Ханшоу был настолько сосредоточен, что даже не поднял головы. Специально для нас поставили пластиковую платформу. Я осторожно шагнула на нее и в следующую секунду почувствовала, как она прогнулась под тяжестью Роба.