Вот тогда и увидели у дальней кромки Земли горы, которых не было раньше, горы, похожие издали на чудовищные облака. Крепко вплавились они в тело Земли, вросли - захоти, не поднимешь, не выбросишь из Вселенной, не ранив опять. Осторожно направили Боги к тем горам своих скакунов… Оказалось, горы были железными. Раскаленные, они успели остыть, и острые вершины дышали нездешним черным морозом, сбереженным где-то внутри, на глазах обрастали снегом и льдом. Никогда прежде молодые Боги не видывали подобного… Хорошо еще, большая часть этих гор провалилась вниз, за край Исподней Страны, от века безжизненной, и лишь один безобразный хребет осквернял собой лик зеленой Земли. Увидели Боги: все живое пятилось от Железных Гор, все бежало от мертвящего холода - леса, реки, травы, цветы…

    -  Неладно это, - нахмурил брови Даждьбог.

    Они осторожно объехали Железные Горы и в одной глубокой пропасти обнаружили путь сквозь Землю, до самого Нижнего Мира. Брошенный камень летел бы туда двенадцать дней и ночей, но сверкающие колесницы, конечно, были проворней. Скоро братья оказались в Исподней Стране, впервые миновав западный Океан-море и лодью, запряженную птицами. И когда Даждьбог поднял огненный щит, озаряя половину Вселенной - они тотчас увидели два существа, отчаянно заслонявшиеся от света, мужчину и женщину, похожих больше на

    жуткие сны, чем на Людей или на Богов…

    Говорят, тогда-то Перуну в самый первый раз захотелось взмахом секиры не возжечь жизнь, а истребить.

    -  Это вы посмели обидеть Небо и Землю?!.. - прогремел разгневанный Бог Грозы, подлетая на крылатых бурях-конях. Мужчина и женщина повалились перед ним на колени, трусливо прячась друг за друга:

    -  Пощади! Пожалей!..

    И Перун остановил жеребцов, опустил руку с занесенным топором. Он еще не выучился быть беспощадным и разить, когда встают на колени.

    -  Вы кто таковы? - спросил он незнакомцев. Женщина указала на мужчину:

    -  Его прозывают Чернобогом…

    Он вправду был весь точно в саже, только усы будто заиндевелые. Он кивнул на подружку:

    -  А ее кличут Мораной.

    Перуну показалось в диковинку, чтобы кто-то не мог назвать сам свое имя, но пришлых Богов его недоумение перепугало до дрожи:

    -  Никогда не говори: я такой-то, если не хочешь беды! Мало ли кто подслушает и сглазит тебя, порчей испортит!

    -  Порча? - спросил Перун. - Что это такое?..

    А про себя почти с жалостью рассудил: должно быть, эти двое спаслись из какого-то очень страшного мира, отвыкшего от доверия и добра. И Даждьбог, милуя странников, усмирил свое пламя, прикрыл огненный светоч краем плаща.

    Чернобог и Морана выглядели не только напуганными, но и голодными, и братья поделились с ними едой.

    -  Нашего отца, - рассказал им Даждьбог, - называют Сварогом, то есть попросту Небом, или по-другому Стрибогом, это значит Отцом-Богом. Оттого Люди своих дядьев по отцу зовут еще стрыями. А мать, Землю, рекут Макошью - Матерью судеб, Матерью снятого урожая. От нее все богатство - и зерно в коше, и серебро в кошеле, и овцы в кошаре…

    Пришлые Боги слушали, уплетая разделенное угощение, кивали головами, мотали на ус. Расстались не то чтобы друзьями, но все-таки поклялись не чинить друг другу беды. Даждьбог поклялся щитом, а Перун - верной секирой:

    -  Пускай она выпадет из руки, если я нарушу обет.

    Знать бы еще братьям Сварожичам, что все клятвы Мораны и Чернобога стоили не больше горсточки снега, тающего, если сжать его в кулаке.