— Обыкновенные. Две женщины.

— А какие?

— Не присматривался. Своя на Урале, скоро сюда вызову.

— Чтобы молодой парень не заметил двух девушек, не полюбовался, какие хорошенькие…

— Стариком буду на девчонок заглядываться! Пока не старик.

— Неужели и причесок их не запомнили? Оригинальная прическа если…

— Перманентов недолюбливаю. А крашеные патлы — смерть моя.

— Поэтому и не заглядывались, что одна с перманентом, а у другой крашеные патлы?

— Поэтому. Устраивает вас теперь?

— Нет, Спиридонов, и теперь не устраивает. — Денисов положил перед арестованным две фотографии. — Обратите внимание: одна из проводниц — весьма пожилая. Другая, точно, девчонка, но у нее — коса, и красивая коса, а вовсе не перманент и не крашеные патлы. Как же вы так опростоволосились, а?

Голос Спиридонова зазвучал зло:

— Говорю вам, к чужим женщинам не присматриваюсь! У меня своя — ревнивая.

— Убедительно… Но другая беда, Спиридонов. И проводницы вас не помнят. Показывали вашу фотографию, вот эту. — Денисов положил и ее. — Ни одна вас не вспомнила.

— А чего меня вспоминать? Я к ним не лез. В вагоне не хулиганил.

— Человека вашего роста — да не заметить? Да еще красивого!.. Нет, Спиридонов, объяснение не годится, поищите другое.

Спиридонов подумал.

— Возможно, я спутал номер вагона.

— Не мало ли этого? — посомневался Денисов. — Говорите уж прямо — спутал номер поезда! И вообще — приехал не в этот день, а в другой… Так вот, Спиридонов, все ваши возможные отговорки заранее проверены. Вас не было в других вагонах, не было в других поездах, не было в другие дни. И на самолете вы не прилетели. И в дальних рейсовых автобусах вас не видели. Что теперь скажете?

— Что-то не слышал пока толковых вопросов. Пустяки какие-то высвечиваете.

— Поговорим не о пустяках… С каким заданием вышли из моря на берег Курской косы? Кто вас снарядил и направил? Где оставили акваланг и прочий багаж? Кто ваши товарищи? Где они?

У Спиридонова засветились насмешкой глаза. Он ничуть не походил на припертого к стенке преступника.

— Слишком много вопросов, гражданин подполковник. Столько у вас неясного, что мне одному не распутать… Боюсь, чепуху какую-нибудь скажу, будете потом обижаться.

— Чепуху вы можете. Всякую ерепень. — Денисов следил за лицом арестованного. Не было заметно, чтоб это словечко как-то подействовало на Спиридонова. Денисов повысил голос: — Будете отвечать на вопросы?

— Вам — нет!

Ответ был таким неожиданным, что Денисов растерялся.

— Как вас понимать?

— Буквально. Кому другому признаюсь, только не вам.

— Почему?

— Звездочки на ваших погонах не устраивают. Маловаты. Мне бы генерал-лейтенанта. В крайности — генерал-майора.

— Такие у вас большие тайны, что не всякому следователю можете доверить?

— Точно…. Подполковник не понимай. Но супран, — сказал он неожиданно по-литовски и так чисто, что Денисов и следователь переглянулись.

— У вас, сколько слышу, способности к языкам, — хмуро заметил Денисов.

— Есть небольшие. Лингвист-практик. Когда освободите, пойду по научной линии.

— Раньше надо освободиться. Еще раз спрашиваю — будете отвечать?

— Еще раз отвечаю — да, но не вам.