— Прошу прощения, мэм, — покраснел тот. — Мэм, я думал, что тут разграничение по кабинкам, мэм… Простите, мэм… — и торопливо вымелся за дверь, чувствуя, что сейчас сгорит от стыда.

Хуже всего было то, что покинуть место своего позора Блайз не мог — ему требовалось дождаться Лорэй, а та, будто нарочно, не спешила выходить, и клон то и дело наталкивался на неодобрительные взгляды покидавших туалет дам и слышал осуждающие шепотки у себя за спиной.

Когда Свитари всё же соизволила выйти, вид у неё был просто сияющий. Она, судя по всему, не только сполна насладилась этим маленьким шоу, но и за время ожидания успела воспользоваться косметичкой и наложить макияж.

— Детка, — злорадно промурлыкала девица, — это было просто великолепно. Давно так не смеялась.

— Смеётся тот, мэм, кто смеётся последним, — мрачно ответил Блайз, кстати вспомнив вычитанную поговорку. — Мэм, а моя очередь смеяться ещё не наступила, мэм.

Он поправил пакеты и терпеливо уставился на спутницу, ожидая продолжения вояжа.

— Вообще-то, — сообщила Ри с видом превосходства над собеседником, — правильно говорить «хорошо смеётся тот, кто смеётся последним», умник. А ещё говорят, что последним смеётся тот, до кого туго доходит.

Завершив сей познавательный ликбез, она взяла направление на один из магазинчиков, небрежно сделав знак клону следовать за собой.

Ри изводила Блайза мелкими подначками и издёвками на протяжении всего их «похода», не упуская ни одного случая подпустить клону шпильку. В ответ тот только упрямо сжимал зубы и терпел, с каждой минутой мрачнея всё больше и больше и уже всерьёз задумываясь над тем, чтобы «применить методы физического воздействия», дабы заткнуть этот неиссякаемый источник яда. Впрочем, по мере отдаления от людных мест Лорэй делалась всё тише и спокойней, благоразумно рассудив, что теперь риск огрести затрещину неоправданно высок.

Чимбику повезло куда больше — Эйнджела почти всё это время провела за терминалом ГолоНета, лишь пару раз огрызнувшись на его попытки начать даже самый невинный разговор на хозяйственно-бытовые темы, после чего сержант решил прекратить любое общение и вновь молча уставился на улицу.

— Эй, супермен, — позвала эмпатка час спустя. — Никогда не мечтал о популярности в народе?

— Нет, мэм, — искренне удивившись, отозвался тот. — Мэм, а зачем она — популярность, мэм?

— Понятия не имею, но ты её получил.

С этими словами она развернула голограмму газетного разворота с крупными портретами клонов и сестёр под заголовком «Республиканская угроза». Сержант слез с подоконника, подошёл к терминалу и принялся читать новости.

Городской сенсацией номер один было похищение республиканскими диверсантами компаньонок «бизнесмена, имя и лицо которого сохраняются в тайне из соображений безопасности». Портреты Лорэй и клонов занимали главные полосы всех газет, сопровождаемые душещипательными историями о двух беженках из Республики, едва начавших новую жизнь и похищенных безжалостными палачами, пачками штампуемыми кровавым режимом Палпатина. В обилии попадались кадры с мест боёв, приправленные жуткими подробностями и описанием жестокости солдат Республики. Граждан предупреждали об особой опасности, которую представляют похитители, и просили в случае обнаружения постараться покинуть это место, уведомив полицию. Едва ли не каждая статья оканчивалась словами поддержки сёстрам, просьбами не падать духом, заверениями в скором освобождении, а какие-то шустрые ребята даже сляпали фонд помощи близнецам и собирали пожертвования на лечение и реабилитацию, которые, несомненно, понадобятся заложницам после освобождения.