— В одиннадцать вечера, в воскресенье?

— Скорее всего, нет, — согласился Чейз. — Но попытка не пытка.

Он поехал вперед, то и дело поглядывая в водительское зеркальце. Их никто не преследовал, по крайней мере физически.

Джерри Тейлора, значившегося в списке третьим, они застали дома. Он жил с родителями в районе Брэддок-Хойтс, в двухэтажном каменном доме с участком, засаженным роскошным садом. В Брэддок-Хойтс селились в основном представители среднего класса с семьями: врачи, юристы, преуспевающие бизнесмены. Мужчина, открывший дверь, высокий, седеющий, одетый в потертые джинсы, белую рубашку и поношенный свитер, казалось, не удивился, что к его сыну в такое позднее время заявились двое взрослых. Он спросил, не влип ли Джерри в историю, кивнул, когда они уверили его, что нет, провел их в гостиную и сказал, что Джерри появится через несколько минут. Он вышел и больше не возвращался.

Джерри Тейлор оказался худым парнишкой с длинными волосами, ниспадающими на слегка сутулые плечи. Одет весьма непритязательно: расклешенные джинсы да рабочая рубашка. Едва войдя в комнату, он принял равнодушный вид, хотя было ясно, что это совсем не в его характере. Он внимательно выслушал Чейза, ответил на его вопросы, не сообщив ничего нового, и проводил их до дверей.

Они пошли к машине; каменный дом возвышался позади них как крепость.

— Интересно, у него все друзья такие необщительные? — спросила Гленда.

— Это болезнь поколения, — сказал Чейз.

— Безразличие? — удивилась она.

— Скорее — напускное безразличие. Они хотят выглядеть всезнающими и все испытавшими.

— Ты так говоришь, будто лет на сорок старше его.

— Я именно так ощущаю. Она погладила его по плечу:

— Что ты еще скажешь?

— Сколько тебе лет? — спросил он.

— Боже, какие мы тактичные!

— Извини, — сказал он, обнимая ее. — Я спрашиваю не из праздного любопытства, у меня есть причина.

— Двадцать один, — сообщила она.

— А я думал, меньше.

— Так вышвырни меня из машины. Он засмеялся:

— Мне просто хотелось узнать, какие сейчас самые популярные злачные места у восемнадцати-девятнадцатилетних. Я уверен, что за то время, пока меня не было, они сменились. Год-два — это слишком много, чтобы “клевое” место оставалось “клевым”.

— Бутербродные на Галасио весьма популярны. Но шанс найти там одного из двух парней, должна тебе сказать, исключительно мал.

— Пожалуй, — согласился Чейз. — Так что едем к тебе и ждем. Если не поймаем ни одного из них по телефону сегодня, выйдем на них завтра утром.

— Завтра понедельник, — возразила Гленда. — Я работаю.

— У тебя есть отгулы? — спросил он.

— Семь дней.

— Возьми отгул.

— Но...

— Пойми, иначе мне придется отправиться вместе с тобой на работу и сидеть там, чтобы быть уверенным в твоей безопасности, а значит, мне ничего не удастся сделать.

Она на миг задумалась и сказала:

— Ладно. Теперь поехали домой, а то немного жутко сидеть тут на открытом месте.

Дома у Гленды Чейз тщательно запер дверь и накинул дверную цепочку. Затем он задернул шторы на всех окнах и проверил, закрыта ли стеклянная дверь балкона, хотя казалось маловероятным, что Судья забросит веревку на перила и вскарабкается по ней на третий этаж. Это трюк для мелодрам — в жизни такого не бывает.

— Скотч, — сказала Гленда, протягивая ему стакан.

Они выключили свет, зажгли фонарики у дальней стены и уселись на пол, опершись спиной на диван и глядя на разноцветные блики.

— По-моему, у тебя уже достаточно оснований обратиться в полицию, — заметила Гленда.