Одетых во все черное.

С автоматами в руках.

Люси пронзительно вскрикнула и бросилась к ближайшей двери. Но поскользнулась и упала; дверь громко стукнула по стене; а за ее спиной послышался треск автоматных очередей. Очевидно, стреляли в Ральфа и Мортона.

Никогда раньше Люси не двигалась так быстро. Она вскочила, схватилась за край двери, резко, со стуком, захлопнула ее за собой. Внутри была щеколда, Люси задвинула ее, хотя понимала, что отсрочить неизбежное сможет всего лишь на несколько секунд.

Это была “бессонная” комната Патрика. На столе разложен пасьянс. В лежавшем на столе блокноте она увидела колонки непонятно что означавших цифр.

Где Патрик? Ах да, ведь он ушел вниз. Туда, откуда пришли эти, двое. Наверное, он уже мертв.

Она тряхнула головой — сейчас ей не до Патрика, да и не до кого-либо другого. Рванувшись к окну, она широко раскрыла его — холодный сырой воздух наполнил комнату, — высунула голову.

— Помогите! — крикнула она. — Помогите!

Справа внизу была пожарная лестница, три окна отделяли ее от Люси. Но даже циркачу не удалось бы туда добраться.

Неужели ее никто не слышит?

— Помогите! Прошу вас, помогите! Ни один огонек не зажегся в темных окнах дома напротив. Никто не откликнулся.

С треском отворилась дверь. Резко повернувшись, она прижалась спиной к стене. В комнату вошли двое; один из них остановился посередине комнаты, другой подошел к ней и закрыл окно. Он криво усмехнулся.

— Это же Нью-Йорк, — объяснил он. — В Нью-Йорке никто ничего не слышит.

На его лице была кровь, кровь была также на рукаве, на штанах у колена. Люси с ужасом смотрела на него.

Человек продолжал улыбаться.

— Вам нечего бояться. — Его голос был вкрадчив, как у соблазнителя. — Скажите только, где лежат бриллианты.

Она покачала головой:

— Я не знаю. Они были у мужа. Я не знаю, что он сделал с ними.

Человек перестал улыбаться, на лице появилась озабоченность. Как будто сочувствуя ей, мужчина произнес:

— А ведь мы не собирались применять к вам силу. Нам бы очень не хотелось причинять вам и боль.

Она взглянула на другого, того, кто стоял в середине комнаты, направив дуло автомата ей в голову. Он выглядел таким юным, таким невинным, не то, что этот, другой. Неужели этот мальчик допустит, чтобы ее пытали?

Конечно, ему придется с этим смириться. Ведь тот, постарше, его начальник.

Она знала, что не сможет выдержать пыток.

Теперь все пропало, все, на что рассчитывал Джозеф. Произошло то, чего она так боялась. Даже если она ничего им не скажет и даст молча убить себя, им нетрудно будет найти бриллианты. Все кончено, что бы она теперь ни сделала.

Самое важное — остаться жить. Ради себя самой, ради детей.

— Вы не убьете меня? — спросила она с надеждой.

— Зачем нам убивать вас?

Он произнес это тем же вкрадчивым тоном, и она поняла, что он намерен убить ее. А тот, другой? Может быть, этот мальчик заступится за нее, может быть, они внемлют ее мольбам, пожалеют ее детей, если она все расскажет, если она сделает все, что они захотят?

— Внизу слева. Последняя комната налево. В стенном шкафу. Там найдете пару ботиков.

— В ботиках?

Она кивнула:

— В двух шерстяных мешочках внутри ботиков.

Он обратился к юноше:

— Последи за ней, — и вышел из комнаты.

Люси смотрела на молодого человека. Его лицо показалось ей знакомым. Кажется, она видела его где-то. Наверное, на каком-нибудь дипломатическом приеме или на каком-то вечере в Чиданге.

Она попыталась улыбнуться, и это далось ей с большим трудом.