Алешка усмехнулся. Мама это увидела и еще больше нахмурилась. А Любаша выпила рюмку валерьянки, размазала по щекам краску с ресниц и добавила:

Самое ужасное: Алешу исключили из школы. На целую неделю.

Лучшего подарка ему не могли сделать, — серьезно сказала мама.

Но Любаша ее не услышала:

Ну и вы, со своей стороны, примите меры.

Вот сейчас придет отец, — сухо пообещала мама, — и примет меры. Мало не покажется. Алексей! Подойди ко мне!

Зачем? — невинно и наивно спросил Алешка, не трогаясь с места.

Сейчас узнаешь.

Кажется, у вас пожар начинается, — вдруг принюхалась Любаша. — Что-то горит.

Котлеты, — сказал я. — Папины любимые.

Что ж, мама оказалась права. Насчет черной пятницы. Котлеты… Алешка… Но сразу скажу: если Алешка назвал новую учителку дурой, значит, иначе он поступить не мог. Значит, у него были для этого основания.

Надеюсь, папа разберется. Справедливо разберется. И не будет слишком строг.

Они с Алешкой уважают друг друга. Наш им на — милиционер. В молодости он был оперативным работником, а сейчас служит в Интерполе. Ловит всяких международных жуликов и бандитов. Работа у него очень трудная и опасная. Он очень устает (один раз прямо за ужином уснул), и у него даже ранение есть. И наград полно. Алешка его очень уважает. И папа его тоже — за честность. (Но не до такой же степени, вспомнил я возмущение Любаши. Вот уж не думал, что можно быть честным отчасти. Наполовину, например.

Надеюсь, папа разберется…

Но черная пятница еще не кончилась. И напомнила о себе еще одной фишкой. И определила нашу жизнь — мою и Алешкину — на целую неделю вперед. И вовлекла нас в такие события, которые нормальные люди обходят стороной. Но мы этого сделать не могли… Да, трудно быть честными наполовину.

Как только Любаша, все еще всхлипывая, ушла, позвонила бабушка Ростика и спросила у Алешки, когда ее внук собирается домой.

А я откуда знаю? — вежливо удивился Алешка.

А разве он не у вас? — удивилась бабушка. — Сказал, что к тебе пошел.

Нет. Он уехал.

Куда уехал? На чем?

На экскаваторе.

И где он его взял?

На стройке, там их полно.

Ну будет ему! — пригрозила бабушка. — Мало не покажется!

Вот, еще и Ростику «мало не покажется». Впрочем, ему не привыкать к неприятностям. Это, как сказала бы наша ботаничка, естественная среда его обитания. Лишите Ростика неприятностей, и он завянет без них, как оконный цветок без поливки. А так — цветет и улыбается…

Между тем близился вечер. И вместе с ним — папа. Мама заметно волновалась и даже позвонила ему на работу — дежурный ответил, что полковник Оболенский «отбыл по месту жительства».

Тогда мама на всякий случай, пока полковник не прибыл на место жительства, отправила Алешку в ванную.

— Заодно и помоюсь, — безмятежно пошутил он.

…Папа пришел озабоченный своими Интерпол овскими делами, усталый и голодный. Такой голодный, что не заметил сгоревшие котлеты. Он съел три штуки — они хрустели у него на зубах, как речной песок под колесами телеги, — и сразу же спросил:

Что натворили?

Котлеты сожгли. — Я постарался этой новостью оттянуть неизбежную разборку.

Жаль, — вздохнул папа. — Я бы котлетке обрадовался.

А что, три штуки подряд тебя не порадовали? — спросила мама.

Это были котлеты? — удивился папа.

— А ты что думал? — удивилась мама. Она, похоже, тоже тянула время.

Но папа на этот вопрос не ответил.