Ливио Перетти уже взялся за массивную бронзовую ручку дверей, когда сторож опомнился, нерешительно двинулся вслед молодому человеку, но снова застыл на месте: Перетти без стука ворвался в кабинет и шумно захлопнул за собой дверь.

— Санта Мария! — ещё раз изумился про себя сторож. — Разве так нужно входить в кабинет синьора директора!

Так обстояло дело с завтраками Монтано, который на общественной лестнице стоял ниже директора самое меньшее на ступеней десять. Если сторож музея по утрам питается обильно, то директор должен завтракать прямо-таки роскошно. Разумеется, понятие роскоши весьма относительно и также имеет много ступеней; где-то на его девятой ступени находятся директора девятой руки, к которым принадлежал и профессор истории искусств, специалист по Средневековью Роберто Тоцци.

На блестящей виа Венетто расположен ресторан “Россини”, и в этом ресторане собирались когда-то к завтраку люди той категории, к которой принадлежал Роберто Тоцци: директоры музеев, знаменитые режиссёры, главы торговых фирм (галантерея и готовое платье), владельцы солидных магазинов. “Россини” предлагал своим постоянным клиентам завтраки двух типов, английский и французский, и оба они были в десять крат роскошнее похлёбки сторожа Монтано. Если некий директор, скажем, предпочитал английский завтрак, то ему сервировали ветчину, яйца, вареного или жареного цыплёнка, бульон с пирожком. Апельсины, кофе и коньяк указывались в меню под чертой, как обязательное дополнение. Столик любителя французского завтрака украшала полдюжина, а то и десяток, серебряных чайников с чаем, молоком, какао, кофе, кипятком; горшочков с маслом, сметаной, вареньем и мёдом; тарелочек с набором сыров, печений и пирожных; все это завершилось неизбежными апельсинами, кофе и коньяком.

В былые времена профессор Роберто Тоцци придерживался правила “положение обязывает” и каждое утро бывал в ресторане “Россини” на виа Венетто. Не потому, что он имел слабость к пирожкам или сметане и не потому, что любил пить по утрам коньяк, а из чувства приличии, из стремления “быть на уровне своего положения”, наконец, из опасения отстать от коллег. При этом он ел рассеянно, потому что вечера просиживал над книгами (если не сопровождал куда-нибудь свою супругу), ложился запоздно и утром не имел аппетита, а покинув ресторан, забывал, что именно было на завтрак, — французский конфитюр или английский бекон.

Так шли дела вплоть до того несчастного года, когда начался нефтяной кризис и все смешалось: деньги подешевели, а цены неудержимо поползли вверх и достигли высот, от которых у обыкновенного человека кружилась голова и захватывало дух; ещё страшнее было смотреть вперёд, где разверзалась бездонная пропасть.

Жалованье Роберто Тоцци осталось прежним, и теперь его не хватало; к тому же у директора была молодая жена и сын от первого брака. Молодой Тоцци жил в Милане и чем-то там занимался, но пятнадцатого числа каждого месяца исправно садился в самолёт и являлся к отцу просить денег. Роберто Тоцци, которому уже перевалило за пятьдесят, не)имел сил отказать сыну, который как-никак носил его имя и был живым воспоминанием о самых светлых годах в жизни директора — годах студенчества. Молодая супруга директора, со своей стороны, также требовала денег на текущие расходы и встречала искренним недоумением самые осторожные намёки на экономию. Приходилось урезать личный бюджет. Роберто Тоцци начал экономить на бельё, галстуках, лосьоне для бритья.