Савели нахмурился, потом лицо его внезапно побагровело, в сероватых глазах снова вспыхнул гнев.

— Святая Анна мне свидетель, — сказал он голосом, в котором бушевали тайфуны, — клянусь её именем, что я вышвырну вас в окно, если вы зададите мне ещё один вопрос! Вы что воображаете? Что вы у себя дома, в своей красной Софии? Что вам можно распускать язык?

Неизвестно, каким оказался бы финал этой сцены, однако новое и неожиданное явление, как это бывает в комедии дель арте (этом чудесном детище Италии — вспомните только Панталоне, Полишинеля и Скарамуша!), если бы новое неожиданное явление не переключило внимания собеседников на события, разыгравшиеся в Боргезе предыдущей ночью.

Итак, наружная дверь сильно хлопнула (Аввакум ведь не запер её), и по тонкому ковру передней мягко застучали поспешные шаги Луизы.

— Здравствуй, дядя! — поздоровалась она чуть не с порога. — Ты давно вернулся? Добрый день, синьор! — обернулась она к Аввакуму и подала ему руку, что выглядело неуместно: они жили в одной квартире и виделись по сто раз на дню.

Девушка раскраснелась, учащённо дышала, в глазах её то вспыхивали, то гасли тревожные огоньки, выражение лица менялось с каждой секундой.

— Что вас так взволновало? — спросил Аввакум, беспокойно заглядывая ей в глаза.

Луиза развела руками и тут же бессильно уронила их.

— Я арестована! — сказала она, переводя взгляд с Савели на Аввакума, с Аввакума на ковёр и стыдясь слез, поступавших в глазам; ей, дочери Энрико Ченчи было не к лицу распускать нюни. — Меня ждали у парадного, — продолжала она, глядя в окно, — их двое, один в форме, другой в штатском. “Вы Луиза Ченчи?” — “Я”. — “Синьорина, вам придётся пойти с нами в Боргезе”. — “Но почему?” — “Там вам все объяснят.” — “В чём дело, я ничего не понимаю”. — “Очень просто, в музее украдена картина, ведётся следствие, вас вызывают. Идёмте!” Я стала упрашивать, чтобы мне разрешили подняться наверх хотя бы на минутку… Они пошли вместе со мной и сейчас ждут за дверью!

— Не понимаю, зачем так волноваться! — пожал плечами Аввакум. — Вам зададут два — три вопроса, тем дело и кончится. Не нужно нервничать! — Слова его были спокойны, от лица его тоже веяло спокойствием, только голос звучал слишком ровно.

— Но боже мой! — снова воздела руки Луиза. — Ведь вчера я до половины первого была там !

— Сколько раз я предупреждал, чтобы ты не засиживалась! — мрачно вставил Савели.

Казалось, девушка не слышит его.

— Я была до половины первого там! — повторила она.

— Из чего следует, что именно вы и похитили картину! — пошутил Аввакум.

— Нет, но её, кажется, украли именно в это время! — упрямо покачала она головой. — Где-то около половины первого, когда я была там. Они это знают!

Она принялась было ломать руки, но тут же овладела собой, чему немало способствовал внезапный и громкий стук в дверь. Видимо, полицейские чины потеряли терпение.

— Перестаньте! — внезапно заорал Савели. До сих пор он молчал и хмурился, но было видно, что нервы у него напряжены. — Перестаньте, черт бы вас побрал! — рявкнул он ещё раз, но не побагровел, а заметно побледнел.

— Синьор! — обернулся к нему Аввакум. — Мне кажется, вам следует проводить вашу племянницу до Боргезе.