Тетя Мила знала, что я не буду против. Это была наглость, конечно, но человек-то родной! Мой пуховичок, который я уже неоднократно порывалась повесить на край мусорного контейнера, после каждой стирки становился вроде как снова ничего. Разумеется, у меня имелась ему замена, но тетя Мила взяла моду таскаться в нем по своим делам. В собес, на рынок, в магазин — пуховичок, к ноге! А если в поликлинику или там на концерт, то тут в главной роли выступало пальто. Ее пальто, не мое.

Оба этих предмета одежды обладали одинаковыми теплоизоляционными свойствами, но вот беда — были совсем не похожи. И я, честное слово, не поняла, почему тетя Мила спросила про погоду. Ведь если лицо уже нарисовано, а под полотенцем зреет прическа, то вряд ли в таком случае понадобится пуховик. Не комильфо же.

— С утра был жуткий ветер, — сообщила я, а тетя аккуратно взяла у меня из руки пакеты и тут же, не сходя с места, засунула нос сначала в один, потом в другой.

— Господи, — простонала она. — Это ведь с клубникой, да?

— Квадратные плюшки — с клубникой, а круглые — с шоколадом. Нет, стой… наоборот. Или нет. Там внизу еще печенье. А в другом пакете что-то со взбитыми сливками. Подозреваю, что я все смяла в пути. Ну, можно ложкой прямо из пакета.

— Молчи, — обняла меня тетя Мила. — Молчи, ты много говоришь. Пока сохнут волосы, я совершенно свободна. Рассказывай.

К этому времени я уже сняла сапоги и устремилась на кухню.

— Ну, что тут рассказывать. Предложили работу. Через час еду на собеседование.

Тетя Мила разлила по чашкам ароматный чаек. Я выбрала слоеный квадратик с клубничным содержимым.

— Я так за тебя боюсь! Но так горжусь! — в который раз призналась тетя Мила, откусывая круглый пирожок с шоколадной начинкой. — Ты серьезно? Это из той самой кондитерской?

— Да, — отложила я булочку. — Для меня слишком сладко, так что тебе больше достанется.

— И что же было на собеседовании?

— Информационная часть, а также проверка моей стрессоустойчивости, — ответила я. — Второй акт будет решающим. Но, теть Мил, не влезай ты в это дело.

— Всегда так говоришь. Не доверяешь, — заметила тетя.

— У тебя и так много забот, — отмахнулась я. — Причесон, брови.

— Ты заметила? — обрадовалась Мила.

— Конечно. Вот взять, к примеру, магазин, в который ты собралась… Кому-то это — просто сходить за покупками. А перед кем-то, — я окинула тетю Милу многозначительным взглядом, — всегда будет стоять тяжелый выбор.

— Ты о чем?

— Пальто или пуховик, — напомнила я и откусила еще один кусочек. — Пальто. Я выбираю пальто. И ты тоже его выбери.

Тетя наслаждалась купленными гостинцами, наливала себе уже третью чашку чая, а я поглядывала на часы. Вскоре, расцеловав тетушку, я вышла из дома, завела машину и отправилась по тому адресу, который мне дала секретарша Сапсанова.

Если речь идет о детях, то моя работа усложняется. Они не столь организованны, как взрослые. У них не такая хорошая память. С детьми труднее договориться, и если ты не владеешь хотя бы минимальными знаниями детской психологии, то дело может застопориться на самом интересном или опасном месте. С дочкой Сапсанова я не была знакома, мало о ней знала, и кого мне предстояло увидеть перед собой, я тоже не имела понятия.

От окраины Тарасова до дома Сапсанова ехать было всего ничего.

Въездные ворота распахнулись сразу, а паспорт у меня даже не попросили.