— Вы еще пожалеете об этом, — недовольно пробурчал археолог, когда мы нарушили его предутренний сон.

Пыхтя от негодования, он оделся, а затем неожиданно для нас схватил с тумбочки лезвие бритвы и зачем-то разрезал подкладку своего пиджака. Мой спутник сразу же отобрал у него бритву, чтобы тот, не дай бог, не покончил жизнь самоубийством.

— Мистер Уолпол, я — сотрудник английской контрразведки, — заявил я и, дотронувшись до его плеча рукой, показал ему свое удостоверение.

Однако Уолпол, нисколько не смущаясь, достал из разрезанной подкладки удостоверение, отпечатанное на шелке, и хладнокровно заявил:

— А я, мистер Андерсон, служу в американской контрразведке.

— Разница между нами состоит в том, — раздраженно возразил я, проверив его удостоверение, — что мы находимся на территории ее величества, а не на американской земле, мистер Уолпол. На этом-то вы и погорели.

— Полагаю, что этот случай будет стоить вам карьеры, коллега. Вы вели себя чрезвычайно глупо, уж разрешите мне сказать вам об этом как старшему по возрасту. Вы до самого последнего момента с ума сходили по этой бабе…

— Уолпол! — в бешенстве прервал его я. — Если уж вы решились упомянуть здесь имя мисс Ругон, то я должен признаться, что читал ваш дневник. И, судя по записям, вы сами были без ума от нее.

— Ну что ж, я был не одинок. А вы даже спали с ней. Да-да… Думаю, ваше начальство в восторг от этого не придет.

— Хватит болтать!

— Молчу, молчу, молодой человек. Все, о чем я здесь говорю, может быть использовано против меня, не так ли? Вы хотите напомнить мне о том, что с коллегами надо вести себя корректно.

Он покорно протянул руки, и на них надели наручники.

Что касается моей дальнейшей карьеры, то все вышло именно так, как предсказывал Уолпол. Меня посадили под домашний арест, не разрешив покидать здание штаб-квартиры военно-воздушных сил на Ближнем Востоке. Я должен был нести внутреннюю службу. Меня, наверное, посадили бы в тюрьму, если бы не завал в работе. Шел октябрь, приближалось вторжение в Египет, поэтому остро ощущалась нехватка специалистов.

Иногда меня допрашивали по делу Уолпола, не посвящая в подробности. Наконец через три недели, в среду, 24 октября, меня вызвали к подполковнику.

Дверь в соседнюю комнату была закрыта неплотно, и до меня донесся обрывок такого разговора:

— Господа, только что получено сообщение из Тель-Авива: Израиль готов.

— Советы все-таки успели создать воздушный мост. Маршрут Азербайджан — Дамаск составляет восемьсот миль, а маршрут Дамаск — Каир всего четыреста. Для реактивных самолетов — это сущий пустяк.

— Полковник, получена информация из Будапешта: там начались волнения…

Тут подполковник подошел к двери и закрыл ее поплотнее.

— Лейтенант, сегодня мне бы хотелось подвести черту под делом Уолпола, — заговорил он. — С одинаковым успехом можно сказать, под делом Андерсона. Вам, видимо, будет интересно узнать, что Уолпол довольно быстро разгадал вас. Во всяком случае, быстрее, чем так называемую мисс Ругон, в то время как вы не смогли разгадать их игру.

Он брезгливо поморщился, глядя вверх и наискось, где вентилятор резал табачный дым, поднимавшийся ввысь, на порции.

— Уолпол работал на американскую секретную службу под крышей посольства США в Анкаре, — продолжал он. — Ему было поручено осуществлять контроль за англофранцузскими приготовлениями на Кипре. Оба турка были его телохранителями. Прикрытием для него служила археология, в которой он великолепно разбирается, так как древняя история — это его хобби.