Пег скомкала напитанный хлороформом платок и сунула его в кувшин с водой.

Преступник между тем силою раскрыл несчастной жертве рот и из маленького пузырька капнул ей на язык несколько капель какой-то темной густой жидкости.

— Вот так! Теперь она будет молчать, как мертвец в гробу! — шепнул он, поднимаясь. — А где находится герцог?

— Наверху, на палубе, — ответила Пег. — Они стояли рядом, когда я подошла к герцогине и под первым попавшимся предлогом заманила ее сюда.

— Кто эти мужчины, которые находятся в обществе герцога?

— Это его тесть и два сыщика из центрального полицейского отделения; они приехали одновременно с тобой.

— Сыщики?

— Да Циммергер, старый скряга, нанял их, чтобы они стерегли драгоценности его дочери, которых она взяла с собой на несколько миллионов…

— И сейчас они находятся на палубе?

— Две минуты тому назад они, во всяком случае, были там. А где они сейчас, не знаю.

— Гм, — пробормотал Бук Баглей, — эти сыщики из центрального отделения меня не испугают; с такими болванами легко справиться: вот если Ник Картер, черт его возьми, самолично явится и станет мне поперек дороги, тогда…

— Бук, голубчик, прошу тебя об одном — поторопись. Если отсутствие герцогини будет замечено, то герцог придет сюда искать ее.

— Глупости, она здесь всего какую-нибудь минуту, чего бояться? — небрежно заметил Баглей. — А Трулль уже готов? Уже ждет с креслом? Пойди посмотри, все ли там в порядке.

Пег открыла дверь каюты и взглянула в длинный слабо освещенный коридор. Там не было никого, кроме какого-то мужчины, который медленно катал взад и вперед больничное кресло с сидящей в нем женщиной.

Во время путешествия пассажиры парохода несколько раз видели пациентку, которую сопровождавший ее мужчина в солнечные дни иногда катал взад и вперед по палубе, но никто из них не успел познакомиться с нею поближе, потому что проводник никого к ней не подпускал, а кроме того, лицо больной было всегда прикрыто густой вуалью, так что совершенно невозможно было различить ее черты или узнать ее возраст.

На все расспросы мужчина отвечал только, что больная возвращается в свой родной город Бостон после безуспешного лечения горячими ваннами в Баден-Бадене, о себе он говорил, что служит у нее лакеем и проводником. Больная барыня и лакей во время переезда занимали на пароходе две смежные каюты 1-го класса, недалеко от роскошных помещений молодой герцогской четы.

Все знали, что лакей поднимет свою разбитую параличом госпожу на верхнюю палубу, как только уляжется первая суматоха.

— Проход чист! — шепнул им Баглей.

Человек, возивший кресло, по-видимому, только и ждал этого приказания. Он быстро оглянулся во все стороны и затем вкатил кресло через порог в открытую каюту.

— Живо, Трулль, — подгонял его Баглей.

Тут разыгралась весьма интересная сцена. Мнимобольная женщина соскочила с кресла, сбросила с себя вуаль, пелерину и женскую одежду и преобразилась в стройного молодого человека с женственно-нежными чертами лица.

— Помогай, Гарет, — приказал Баглей.

Молодой человек бросился помогать великому английскому вору; быстро они усадили находящуюся в бессознательном положении герцогиню в кресло и надели на нее сброшенную Гаретом пелерину и вуаль, так что можно было принять ее за ту больную даму, которую возили в кресле по палубе парохода.

— Ты готова, Пег? — спросил Баглей.

— Да, только нужны перчатки, — ответила она, сняв со своей жертвы шляпу с вуалью и длинное дорожное манто и уже надев их на себя. Она торопливо стянула с бессознательной герцогини ее длинные шелковые перчатки и тоже надела их.