Потянувшись к Калли, Гэйб обнаружил, что ее нет в постели. Он приподнялся и увидел ее, завернувшуюся в красную шаль, сидящую на подоконнике, подтянув колени к груди, и смотрящую в серую ненастную ночь.

Ему был знаком этот взгляд – взгляд человека, смотрящего внутрь себя.  Или, как в ее случае, взгляд женщины, глядящей наружу и желающей получить то, чего у нее не было; то, что находилось где-то там. Страстно мечтающей об этом. И не желающей того, что у нее уже имелось: не желающей его.

Гэйбу неожиданно стало холодно. Она должна полюбить его. Обязана полюбить его. Он убедит, заставит ее полюбить себя.

«Будто бы любовь можно получить силой», - в отчаянии подумал он. Но что еще он мог поделать? Он должен попытаться.

Калли понравилось то, что они делали в постели, Гэйб был уверен в этом. Тогда он снова и снова станет спать с ней, станет любить ее, пока она не привяжется к нему.

Она не хотела выходить за него замуж, и ему пришлось хорошенько потрудиться, чтобы убедить ее. Сегодня была их первая брачная ночь, а Калли уже начала сожалеть о своем решении?

Он думал – надеялся, – что ему удалось исправить впечатление, сложившееся у нее после того, как он потерял самообладание. Очевидно, нет.

Если только проблема заключалась не в постельных делах, а в чем-то другом. Гэйб был уверен, что она смогла испытать по крайней мере часть тех восхитительных ощущений, испытанных им самим, когда они занялись любовью во второй раз. Если он что и знал о женщинах, так это то, удалось ли ему доставить им наслаждение или нет. И он готов поклясться своей жизнью, что ей было хорошо. Самому ему было не просто хорошо.

Но Калли покинула его, покинула их супружеское ложе. Теперь она сидела на холодном подоконнике одна, сжавшись в комочек, олицетворяя всем своим видом страдание. Вглядываясь в холодную ночь так, будто бы там, снаружи, находилось что-то, так необходимое ей. Необходимое больше, чем всё то, что она имела здесь, внутри.

Гэйб почувствовал, как на сердце легла ледяная тяжесть. Он принес в этот брак только свою способность защитить Ники, а это слишком тонкая ниточка, чтобы удержать жену. Он надеялся, рассчитывал, что его навыки в искусстве любви помогут ему сделать это. По крайней мере, удержать ее на время, достаточное для того, чтобы его попытки заставить полюбить себя увенчались успехом.

Он не хотел терять Калли. Он должен заставить ее полюбить себя.

Это сделать не сложнее, чем схватить луну.

Но, вероятно, ему удастся подобраться к ней  по-другому. Может быть, она беспокоится о сыне? Калли была превосходной матерью. Если бы ей предстояло сделать выбор между сыном и мужем, Гэйб знал, кого бы она выбрала – сына. В отличие от его собственный матери, сделавшей другой выбор.

Гэбриэл, вечный неудачник в любви.

Но он так же был воином и не собирался сдаваться. Эта крошечная, прекрасная, сжавшаяся в комок на подоконнике женщина, живое воплощение скорби, держала в своих руках его сердце. Неважно, знала она об этом или нет. И он не позволит ей вернуть его.

Гэйб выбрался из кровати и подошел к Калли. Один взгляд на ее лицо заставил его сердце сжаться.

– Что случилось? – спросил он.

Ее ответный взгляд был печальным:

– Нам не следовало этого делать.

– Почему нет? – слова прозвучали грубо.

Вопрос повис в воздухе. Калли не ответила, только покачала головой. Ее губы дрожали.

– Мы можем попробовать еще раз, – поспешил предложить Гэбриэл, – если получилось не очень хорошо…

– Это было восхитительно, – проговорила она таким слабым печальным голосом, что ему потребовалось несколько мгновений, чтобы понять ее слова.

– Тогда…?

– Я не хочу говорить об этом.