Выкрикивая его имя и имя Шарбараза, воины поскакали вперед. На несколько фурлонгов впереди отряда он выставил цепь дозорных, и у него не было оснований предполагать, что хаморы устроили западню. Насколько он мог судить, эта встреча была чистой случайностью. Но повторять в меньшем масштабе катастрофу, постигшую Пероза, у него не было никакого желания.

Воин, скакавший рядом, показал вперед. Абивард увидел не только пыль, поднятую кочевниками и их стадом, но и само стадо. Овцы. Он задумчиво цокнул языком. Вероятно, овцы могут найти себе летом достаточно пропитания в этих скудных краях, но лично он на такое бы не пошел. Коровы уже околели бы от голода.

Кочевники не приняли бой, на который он настроился, а побежали прочь в полном беспорядке. Было их от десяти до двадцати, и, увидев, что на них несется более сотни макуранцев, они сделали единственное, что могло спасти им жизнь. На их месте Абивард поступил бы точно так же.

Несколько его воинов бросились вдогонку и меткими выстрелами вышибли из седла двух степняков. Хаморы, убегая, отстреливались через плечо и раз-другой попали в бойцов из сотни, которую Шарбараз подарил Абиварду. Хаморские степные лошадки были малы и уродливы, но бегать умели быстро. Погонявшись за ними с полфарсанга, макуранцы прекратили преследование и вернулись к своим товарищам.

Абивард отправил нескольких человек затабунить овец, которые, воспользовавшись замешательством, разбежались во все стороны.

— Вечером свежая баранина! — выкрикнул он, что вызвало радостные возгласы: все устали от копченого мяса, катыка, сухарей и прочей походной пищи. Он добавил:

— Тех овец, которых не забьем, заберем с собой в мой надел. Надо же хоть из одного боя с кочевниками выйти с прибылью.

Войны вновь разразились приветственными кличами. Лишь произнеся эти слова, Абивард сообразил, что они более подходят видессийцу, чем макуранскому дихгану.

«Ну и что?» — подумал он. Побеждать всегда лучше чем терпеть поражение, и не все ли равно, какими словами сопровождается эта победа?

Хаморы выпускали свои стада вольно пастись по степи, чтобы овцы могли употребить каждую сухую травинку и глоток воды, которые им посчастливится обнаружить. Они предоставляли животным самим выбирать направление и лишь шли следом. В отличие от них, Абивард двигался в совершенно конкретном направлении и вел овец за собой. Если вдоль тропы, ведущей к его наделу, корма окажется недостаточно, то лучше потерять несколько овец, чем сворачивать с пути, чтобы дать им подкормиться.

Когда он со своим отрядом приблизился к самой юго-восточной деревеньке своего надела, жители увидели стадо и бросились бежать, думая, что за овцами следует шайка степняков. Обнаружив свою ошибку, они с радостными криками вернулись домой и приветствовали Абиварда с таким восторгом, словно прибыл сам Царь Царей.

Новости медленно доходили до северо-запада царства; жители деревни еще не знали, что Шарбараз одолел Смердиса. Весть об этом привела их в полный восторг, хотя Абивард не мог взять в толк, что это изменит в их жизни.

В порядке эксперимента он вывел Рошнани из фургона, в котором она ехала до сего момента, и вслух объявил о своей надежде, что она носит в себе наследника надела. Некоторые из жителей — в основном старики и несколько зажиточных купцов, которые, скорее всего, держали своих жен в заточении, подражая благородным господам, — опешили, увидев жену дихгана на людях, но остальные громко приветствовали ее появление как еще одну добрую весть в этот радостный день.

Воодушевленная этими приветствиями, Рошнани поднялась на цыпочки и поцеловала Абиварда в щеку. Такая смелость ошеломила его, но в толпе вызвала вопли одобрения, — значит, народ это не шокировало. Сияющая Рошнани сказала:

— Вот видишь, никто не умер от удивления, что жена благородного господина оказалась таким же человеком, как и все прочие.