Есть, пить и веселиться ему хотелось не меньше, чем любому другому. Но он повернулся к кухне спиной и пошел вместе с Фрадой и Рошнани по коридору, ведущему к опочивальне дихгана. Фрада остановился у дверей:

— Я заходил в эту комнату, брат, для встреч с матерью. Но, клянусь Господом, дальше, на женской половине, я не бывал с того самого дня, как ты отправился вместе с Шарбаразом отвоевывать его трон.

— Твоих слов вполне достаточно, — сказал Абивард. — Клясться и божиться по такому поводу совершенно ни к чему. Если бы я тебе не доверял, стал бы я оставлять крепость под твоим началом?

Фрада не отвечал, и ему явно не хотелось входить в опочивальню дихгана теперь, когда Абивард вернулся домой. Его колебания показались Абиварду излишними, но он только пожал плечами и вошел в комнату в сопровождении одной Рошнани. Закрыв дверь и заложив ее на засов, он услышал в коридоре поспешно удаляющиеся шаги Фрады. Абивард вновь пожал плечами.

Ключ от женской половины находился при нем во время странствий в Видессию и обратно. Теперь он открыл им дверь, ведущую туда. Увидев мать, ожидавшую его за дверью, он нисколько не удивился. Он обнял ее и поцеловал в щеку.

— Как хорошо снова оказаться дома! — сказал он ей, как прежде Фраде. Барзоя приняла его ласку и более сдержанное приветствие Рошнани как должное. Рошнани она сказала:

— Если ты думаешь, что я одобряю то, что ты нарушила наши древние обычаи, ты ошибаешься. А если думаешь, что я не рада узнать, что ты ждешь сына и наследника, ошибаешься еще больше. Приветствую твое возвращение в крепость и на подобающее тебе место, о главная жена моего сына.

— Вряд ли я буду постоянно оставаться на том месте, которое ты считаешь подобающим для меня, о мать моего мужа, — ответила Рошнани. Абиварду никогда не пришло бы в голову посчитать ее дерзкой, но это не означало, что она готова отказаться от вожделенной свободы.

— От этом мы поговорим позже, — сказала Барзоя, ни на йоту не уступая своей позиции, — сейчас неподходящий момент. — Она обернулась к Абиварду: — Пойдем в мою комнату. Кстати, можете пойти вдвоем. Но решение должно остаться только за тобой, сын мой.

— Что все это значит, мама? — спросил Абивард, когда они шли по коридору. — Фрада дал мне понять, что произошла какая-то неприятность, но больше ничего не сказал.

— Он поступил правильно, — сказала Барзоя. Она сделала шаг в сторону, пропуская Абиварда в свою комнату первым, потом вошла сама, опередив Рошнани. В дверях, словно по волшебству, появилась служанка. Барзоя окинула ее злобным взглядом:

— Приведи сюда Кишмару и Оннофору. Они сами знают, что им надо принести с собой.

— Да, госпожа. — Женщина поспешно удалилась. Лицо ее было бледным и испуганным.

«Хорошо хоть жены, а не сводные сестры», — с облегчением подумал Абивард.

Он несколько раз переспал с этими женами — ради приличия, не более того. Обе были довольно хорошенькие, но никакого чувства в нем не пробудили, впрочем, как ему показалось, и он в них тоже.

Вернулась служанка. За ней вошли Кишмара и Оннофора. Их внешность поразила Абиварда: обе потяжелели, располнели, под глазами обозначились черные круги. Он помнил их совсем другими. Но причину такой перемены понять было нетрудно: каждая держала на руках младенца, завернутого в мягкое шерстяное одеяло.

Абивард не особо разбирался в младенцах, но даже и тот, кто вообще ничего в них не понимал, мог догадаться, что они слишком малы и не могли быть зачаты во время его пребывания в Век-Руде.

Он посмотрел на мать. Та мрачно кивнула.

— О Господи! — сказал он.