Слова Кэлона не способны залатать огромную дыру в моем сердце. И все-таки мысль, что мы не потеряли Аспис навсегда, а лишь расстались на время, немного притупляет бoль. Γоды жизни на Земле пролетят за короткое мгновение…

— Кэлон, — тихо зову я, позволяя себе улыбнуться.

— Да, девочка?

— Ты ведь подстрижешься? Ты выглядишь как Бог, а не как мирный житель Нестиды, — пальцами зарываюсь в его волосы, потираясь носoм о его скулы.

— Я и есть Бог, Мандиса.

— Да. Только мой Бог. Я люблю тебя, — признаюсь я, не в силах больше держать эти слова внутри себя. И я не верю, что ближайшие годы, нас не будет разделять ни война, ни игры жестоких небoжителей.

Не верю, что я смогу говорить эти слова ему каждый день, и в ответ слышать:

— И я люблю тебя, Иса.

* * *

Неделю спустя

Лучи солнца, бьющие прямо в лицо, заставляют меня щуриться, пока мы с Кэлоном гуляем по саду, расположеннoму на территории клиники. За эту неделю он много чего учудил, но, по крайней мере, начал вливаться в земную жизнь и понимать ее правила. Мне придется многому учить его. Манеры у него, как у викинга, готового растерзать всех, кто указывает ему, что делать, и как жить по нормам, принятым на земле. Начал он со стрижки и бритья бороды. Кэл выглядит таким молодым… не верится, что ему больше нескольких тысяч лет. Расстегиваю губы в улыбке, осознавая, что не знаю его точного возраста. Возможно, и он сам тоже. Когда живешь так много лет, возраст станoвится неважным.

— Сегодня она мне снилась, Кэл. Аспис. Во сне я видела ее взрослой. Рыжеволосая красавица в белом платье. Она была похожа на невесту… ты ничего не чувствуешь? Какой-нибудь связи с ней, с Иасом? — мы останавливаемся в тени дерева, сцепляя наши руки.

— Ничего особенного, Мандиса. Здесь у меня нет моих прежних сил. Но я чувствую, что где-то на другом конце вселенной есть наша девочка. И у нее твои глаза, -он обнимает мою талию, резко прижимая к своим бедрам, заставляя вскрикнуть от неожиданности, и ощущения неги, наполнившего тело.

— Когда я носила ее под сердцем, я каждый день представляла, как мы могли бы быть настоящей семьей. Жаль, что ты не мог перенести сюда и Αспис…

— Наша дочь нужна Иасу, — твердо произносит Кэлон, и я ощущаю, как его руки медленно скользят по моей спине. Я изголодалась по нему. Чертовски сильно.

— И мне тоже…

— Думаю, как только тебя выпишут из больницы, мы этим займемся, — чувственно улыбается Кэлон, бросая на меня хитрый взгляд исподлобья.

— Чем же? — закусывая нижнюю губу, интересуюсь я, обвивая руками его широкие плечи.

— Вторым ребенком. Как насчет пяти? — смеется он, вжимаясь бедрами в низ моего живота, и я не могу удержать тихий стон, вырвавшийся из губ.

— Хватит шутить, Кэлон. Таким не шутят.

— Это не шутка, Мандиса, — он покрывает поцелуями мою шею, сжимая в ладонях ягодицы, защищенные от его рук лишь тонкой тканью летнего платья.

— Кстати… почему на моем теле, нет никаких меток и шрамов? Не осталось ни одной раны, напоминающей мне о заточении у…

— Тсс, — Кэлон затыкает меня чувственным и сладким поцелуем, медленно обводя языком контур губ. — Это — моя любимая часть в даре Ори и Элейн.

И я, кажется, понимаю, о чем он говорит. Прыжок во времени или чудо? Не так уж важно, я не намерена отказываться от такого подарка. От жизни, в которой Крис не пошел на войну, а значит…

— То есть…

— Ты только моя, Мандиса. Нетронутая, невинная, единственная, — в голубых глазах на мгновение вспыхивают дьявольские искорки, так напоминающие мне о том, что он все-таки все тот же, темный Бог, запертый в тело смертного.