|
– Я так не думаю. Он защищал ее весьма энергично.– Тут я решила сесть.– Но вот что я вам скажу. Еще совсем недавно я была готова надеть на нее наручники. Но теперь у меня возникли сомнения. Что-то здесь не так. – Например? У тебя есть свидетель, утверждающий, что ребенок садился в машину матери, а она не может объяснить, где находилась в это время. – Да, я знаю. Но Эллен Лидс не подходит по типу. – Перестань, Лени. Посмотри бесстрастно на те улики, которые удалось собрать. Ведь мы именно так принимаем здесь решения, верно? – Я знаю, знаю. Но пожилая леди... Я не уверена в ее показаниях. – Она выжила из ума? – Нет, вовсе нет. Она вела со мной вполне разумный разговор. Но тут есть другие моменты. Милая леди, которая охотно сует нос в чужие дела, и с весьма убедительной внешностью. Самый подходящий свидетель, если не считать возраста. Боюсь, что адвокат легко сумеет с ней расправиться. – Если до этого дойдет. Мне показалось, что я знаю, о чем он сейчас думает. Судя по быстроте, с которой развиваются события, свидетельница будет к этому времени мертва. – Она принимает какие-нибудь лекарства? – спросил Фред. – Я не спрашивала. – А почему? – Пыталась завязать с ней хорошие отношения. Пожилым леди не задают подобных вопросов сразу. Боюсь, она посчитала бы такой вопрос невежливым. Вроде бы я ей понравилась, вопрос лишь в том, насколько она мне верит. – Ты имеешь право, работая в интересах налогоплательщиков, быть не слишком вежливой. Более того, именно на это они и рассчитывают. Позвони ей и задай те вопросы, которые обязательно задаст адвокат защиты. – Если она принимает какие-то сильные лекарства, то у меня останется только куртка. И что мне тогда делать? – Понятия не имею. Я всего лишь надзираю. Решать проблему должна ты, детектив. – Ну так надзирайте. Скажите мне, что я должна делать. Казалось, Фред только этого и ждал. – Возможно, у меня есть кое-что, позволяющее тебе двинуться дальше.– Он повернулся в своем крутящемся кресле и вытащил из ящика стола картонную коробку. Потом развернулся обратно и поставил коробку на стол. На стенке коробки было написано: «ДОННОЛЛИ». Волынки с похорон вновь взвыли в моей голове. – О Господи. В последние недели своей жизни, перед тем как сердце Терри Доннолли не выдержало, он казался чем-то угнетенным и постоянно говорил о необходимости отставки. – Я больше не могу это выносить, – повторял он, когда кто-то из нас начинал задавать ему вопросы. – Здесь два его последних дела. В обоих случаях он зашел в тупик. Пока тебя не было, я еще раз их просмотрел. И вот почему я о них вспомнил – именно это так доставало Доннолли – исходным подозреваемым в обоих случаях был близкий человек. И всякий раз подозрения основывались на веских свидетельских показаниях. Как и в твоем случае. Однако улики противоречили тому, что утверждал свидетель, и Доннолли почти сразу же пришел к выводу, что близкие люди ни в чем не замешаны. А дальше – тупик. Один из родителей знает, что Доннолли умер, и настаивает на том, чтобы дело передали другому детективу. Я положила руку на коробку. «Пандора, Пандора, Пандора, – кричала она, – открой меня, открой!» Но Фред явно ничего не слышал. Коробка вдруг показалась мне горячей, словно мое прикосновение запустило какую-то химическую реакцию. Я отдернула руку. Фред заметил это и нахмурился. – Я собрал эти бумаги, поскольку решил, что они могут тебе помочь. |
