Монтальбано спустился на шестой этаж, где, по мнению охранника, стоял лифт с телом Аурелио Лапекоры. Он поднялся этажом выше, чтобы с кем‑то встретиться, и этот кто‑то всадил ему нож в спину?

– Извините, синьора, меня зовут комиссар Монтальбано.

Ему открыла молодая женщина, лет тридцати, очень красивая, но небрежно одетая. Она с заговорщицким видом прижала палец к губам, прося его сохранять тишину.

Монтальбано замолчал. Что означал этот жест? И что за привычка у него ходить безоружным! Молодая женщина осторожно посторонилась, и Монтальбано прошел, чуть пригнувшись и озираясь вокруг, в маленький кабинет, забитый книгами.

– Пожалуйста, говорите тихо, если малыш проснется, мы не сможем и слова сказать, он кричит как резаный.

Монтальбано перевел дух.

– Вы ведь знаете, что случилось, синьора?

– Да, мне сказала синьора Гулотта, она живет в соседней квартире, – прошептала женщина ему на ухо. Во всем этом было что‑то очень волнующее.

– Значит, вы не видели сегодня утром синьора Лапекору?

– Я еще не выходила из дому.

– А где ваш муж?

– В Феле. Он преподает в гимназии. Выезжает на машине ровно в четверть седьмого.

Монтальбано было жаль, что разговор получался таким коротким: чем больше он смотрел на синьору Гулизано – эта фамилия была написана на двери, – тем больше она ему нравилась. Она это поняла, как понимают такие вещи все женщины, и улыбнулась.

– Могу я предложить вам чашечку кофе?

– Да, благодарю вас, – обрадовался Монтальбано.

Мальчишке, открывшему дверь в соседнюю квартиру, было года четыре. Он мрачно скосил глаза на комиссара и осведомился:

– Ты кто такой?

– Полицейский, – ответил Монтальбано, улыбаясь и стараясь казаться игривым.

– Живым ты меня не возьмешь, – отрезал парнишка и, прицелившись ему прямо в лоб, выстрелил из водяного пистолета.

Последующая схватка была недолгой и закончилась тем, что обезоруженный мальчишка заревел, а Монтальбано с хладнокровием киллера выстрелил ему в лицо, с головы до ног окатив водой.

– Что стряслось? Кто там?

Мамаша ангелочка, синьора Гулотта, оказалась совсем непохожа на свою соседку. Для начала она влепила сыну пощечину, схватила пистолет, который комиссар от неожиданности бросил на пол, и вышвырнула его в окно.

– Ты когда‑нибудь кончишь валять дурака?

С душераздирающим ревом сыночек убежал в другую комнату.

– Все его отец виноват, таскает ему эти игрушки! Самого‑то целыми днями нет, ему плевать, а я тут мучайся с этим чертенком! А вам чего надо?

– Я комиссар Монтальбано. Сегодня утром к вам не заходил случайно синьор Лапекора?

– Лапекора? К нам? А что ему тут делать?

– Это я у вас спрашиваю.

– Я с Лапекорой была едва знакома, так, здрасьте – до свидания, больше ничего.

– Может быть, ваш муж…

– Мой муж с Лапекорой не разговаривал. Да и когда ему? Дома он не появляется, ему все до лампочки.

– Где ваш муж?

– Сами видите, не дома.

– Да, но где он работает?

– В порту. На рыбном рынке. Уходит в полпятого утра и возвращается в восемь вечера. Мы его, считай, не видим.

Милая женщина эта синьора Гулотта!

На двери третьей, и последней, квартиры на этаже висела табличка «Пиччирилло». Открыла женщина лет пятидесяти. Она казалась взволнованной, нервничала.

– Что вы хотели?

– Я комиссар Монтальбано.

Женщина потупила взор.

– Мы ничего не знаем.